Одной рукой он все еще держит мои запястья, а вторая скользит под майку, ласкает живот и медленно ползет вверх.
– Мистер Дамир… – выдыхаю я, вяло брыкаясь ногами в качестве протеста.
Он останавливается, поднимает голову и опять смотрит мне в глаза.
– Я хочу тебя… – теперь настал его черед использовать запрещенный прием.
Медленно-медленно его потемневшие от желания глаза приближаются, кончики наших носов касаются друг друга.
– Я очень хочу тебя… – шепчет он.
Его губы теперь заманчиво близко, и, поддавшись внезапному порыву, я немного приподнимаюсь и осторожно прикусываю его нижнюю губу, оттягиваю вниз и с неохотой отпускаю. Тянусь, чтобы поцеловать по-настоящему, но лаэрд внезапно отстраняется.
– Нельзя, – большим пальцем он обводит контур моих губ. Резко выдыхает, опускается и начинает покрывать жадными, нетерпеливыми поцелуями все, до чего может добраться.
Оказавшиеся на свободе руки тут же сжимают его крепкие плечи, а с полуприкрытых губ, которые он так старательно игнорирует, слетает полный желания стон.
– Сладкая моя, – довольно улыбается мужчина, его рука ныряет к пуговице на джинсах, и я вздрагиваю.
– Нет! – хватаю его пальцы, уже расстегивающие маленькую ширинку одной рукой, а второй вновь упираюсь в накачанную грудь.
– Что значит нет?! – сердится мужчина. – Я голову сломал, придумывая, что вам всем подарить. Я летел к тебе почти через половину материка. Я признал, что ты особенная женщина в моей жизни, и ты все равно отталкиваешь меня! Чего тебе еще надо? – в его взгляде мелькает угроза. – Чтобы я стелился перед тобой как Зверь?
Я прикусываю губу, зажмуриваюсь и отчаянно машу головой.
Мистер Дамир приподнимается на руках. Смотрит на меня зло, раздраженно, а потом откатывается в бок и садится на край кровати.
– Я, кажется, понял… Я тебе не нравлюсь, да? – хрипло спрашивает он, разворачиваясь, чтобы видеть меня.
Сейчас он так не похож ни на секс-инструктора, ни на расчетливого бизнесмена. Он растерян, он уязвлен отказом от подарка, отказом от секса. И он ждет моего приговора.
– Просто скажи, – тихо просит он, и я вдруг понимаю, что означает Особенная.
Он никого не пускает в свою жизнь. Самые близкие люди – Шарлиз, Сабир и… я! Мы единственные, кто дорог ему, о ком он заботится, кого контролирует с такой маниакальностью.
Он не лукавил, отвечая на вопрос журналистки. У него действительно все есть – мы его аналог семьи.
– Просто скажи, что спала со мной только из-за этого гребаного контракта, – рычит лаэрд.
– Что? – Я резко сажусь напротив, поджимаю ноги. – Нет, вы не так все поняли. Я просто… Ну-у‑у…
Краска заливает щеки и шею, выдавая смущение, и я отвожу глаза в сторону.
Ну, а как сказать мужчине, что у тебя по календарю не тот день, когда можно быть с кем-то?
Он ловит мое покрасневшее личико ладонями, поднимает голову, заставляя встретиться с ним взглядом.
– Ну-у‑у? – осторожно подбадривает мужчина, почему-то с опаской заглядывая в мои глаза.
Зажмуриваюсь, набираю в грудь воздуха.
– У меня месячные, – еле слышно выдавливаю я и краснею в четыре раза интенсивнее.
Ответом становится негромкий смех мужчины, и шумный выдох, полный облегчения, а затем его губы наконец касаются моих.
Он целует легко, нежно, удерживая за затылок одной рукой, а второй прижимая к себе за талию.
Сначала я завороженно принимаю его поцелуй, но с каждым прикосновением, с каждым хриплым вдохом движения наших губ и языков становятся жадными и ненасытными.
Он углубляет поцелуй, наши языки встречаются, узнают вкус друг друга, и я не могу сдержаться от гортанного стона счастья.
– Хм… – хрипло смеется мужчина, на миг отрываясь, чтобы дать мне возможность немного отдышаться. – Кажется, я только что распробовал новый деликатес, – доверительно шепчет он, игриво прикусывая мою нижнюю губу.
– А как же запрет? – вспоминаю я. – Не хотелось бы остаться без губ или языка.
Он негромко смеется и сверкает глазами.
– Демон укусит кого угодно, но только не тебя, – с загадочной улыбкой говорит он, наклоняется и снова целует.
Не прекращая чувственной игры губ, языка и зубов, мистер Дамир осторожно укладывает меня обратно на постель, устраивается сверху.
– Ты знала, что леопарды-альбиносы чрезвычайно редки, – шепчет он, одной рукой умело расстегивая лифчик. – Мне выпал редкий шанс встретить белую пантеру.
Ловкие пальцы стягивают с меня майку, откидывают в сторону белый лифчик и круговым движением ласкают невероятно чувствительные в этот период соски.
– А‑а‑м… – выдыхаю я, как только пальцы сменяют губы.
– Мне так нравятся твои стоны, – тихо признается он и сжимает зубы.
– А‑а‑а! – я выгибаюсь навстречу его ласкам, забыв про всякие приличия, прижимаю его голову к своей груди. – Еще! – тихо, но настойчиво молят мои губы. – Еще!
Мой личный секс-инструктор негромко смеется, втягивает сосок в рот, сосет, кусает, в то время как его рука ласково сжимает второй.
По телу пробегают волны удовольствия, одна за одной, концентрируясь внизу, где все уже болит от желания.
– Да, – шепчу, забыв обо всем.
– Хочешь меня? – провокационно спрашивает лаэрд, ловя мои губы своими.
– Да…
Просунув руки под спину, одним мощным рывком лаэрд сажает меня к себе на бедра, крепко сжимает.
Не готовое к физкультуре и гимнастике тело реагирует весьма предсказуемо – живот крутит от очередного спазма, но на этот раз никакого удовольствия нет.
Я против воли морщусь, сжимаюсь, и это, конечно же, не укрывается от бдительного лаэрда.
– Что такое?
– Живот болит, – признаюсь я, утыкаюсь носом к нему в плечо, пытаюсь восстановить сбитое дыхание и снова морщусь.
Сильные руки медленно укладывают меня обратно на постель так, словно я стеклянная ваза.
– Сильно? – с беспокойством смотрит он, поглаживая немного вздувшийся животик.
– Терпимо, – вру я и вновь тянусь к его губам, но секс-инструктор уже куда-то испарился, неуловимым образом перевоплотившись в самоуверенного шефа с гиперзаботой.
– Залезай в постельку, – командует он, поднимаясь на ноги.
Внутри разбегается возмущение и разочарование.
– А как же…
– В постель! – строго смотрит мужчина, одним движением натягивает майку, влезает в шлепки и идет к дверям. – Я сейчас…
Разочарованно вздохнув, я покорно переодеваюсь в пижамные шортики, маечку на тонких бретельках, выпиваю еще одну таблетку обезболивающего и ложусь.
