— Виталий Михайлович, — Волин упорно продолжал чертить узоры, — возможно, мой вопрос покажется вам не слишком приятным…
— Вы хотите спросить о Светлане?
— Именно.
— Что ж… Я был в курсе ее измен. — Чернозерский сказал это на удивление спокойно, словно речь шла о пустяке. — Но я очень любил свою жену. Вы видели ее фотографию? — Он полез в карман пиджака.
— Мы видели… — начал было Русницкий, но Волин жестом остановил его.
— Сейчас. — Чернозерский достал бумажник, порылся в нем, вытащил фотографию. Лицо его просветлело. Волин вспомнил, как Русницкий сказал, что Чернозерский радовался смерти Светланы. Волин этого не заметил. Если лейтенант не ошибся, то Чернозерский держал себя в руках и ничем не проявлял своей радости. — Вот, посмотрите.
Волин взял фотокарточку. Он видел Светлану на фотографии детектива, но то был снимок «документальный» и потому предельно бесстрастный, нужный лишь для того, чтобы зафиксировать определенное событие. Здесь было совсем другое. Тщательно подобранный ракурс, мягкое освещение, да и Светлана позировала. Эта женщина действительно была прекрасна. А то, что Чернозерский прощал ей измены… Ну что ж, это его личное дело.
— Очень красивая девушка, — сказал он, возвращая снимок.
— Знаете, на фотографиях Светлана удавалась редко. — Чернозерский несколько секунд рассматривал снимок, на лице его вновь возникло выражение нежности. — В жизни она была еще лучше.
— Виталий Михайлович, — Волин отодвинул блокнот, взглянул на Чернозерского, — еще один вопрос. Вы встречались с Татьяной Скобцовой?
— В каком смысле? — озадачился тот. — Что вы подразумеваете под словом «встречались»?
— Я подразумеваю интимные встречи. Состояли вы в интимных отношениях?
— О господи! — с досадой воскликнул Чернозерский. — Это вам Татьяна рассказала?
— Не имеет значения, — отрубил Русницкий.
Чернозерский посмотрел на него уничтожающе.
— Если хотите… Да, встречались.
— Уже после замужества Татьяны?
— Нет. До.
— Сколько раз?
— Дважды.
— В деле имеются показания свидетеля, который утверждает, что вы неоднократно приезжали к Татьяне Скобцовой, всякий раз в отсутствие мужа, и даже несколько раз оставались у нее на ночь.
— Постойте-ка, — нахмурился Чернозерский, — а ваш свидетель, он что, свечку держал, стоя у кровати? Почему вы безоговорочно ему верите?
— Хотя бы потому, что лгать этому человеку незачем.
— Ну, понятно. Я понял, что у вас за свидетель. Старуха эта, да? Которая над Скобцовыми живет. Она?
— Вы не ответили на мой вопрос, — не стал пускаться в объяснения Волин.
— Не знаю, что именно вам наговорила эта старая кляча, но я спал с Татьяной всего дважды. Оба раза до ее замужества, — ответил раздраженно Чернозерский. — И то вовсе не потому, что Татьяна мне очень нравилась. Я хотел… ну, отомстить, что ли. Да, пожалуй, именно так. Отомстить. Не затем, чтобы досадить Светлане, а для себя. Другое дело, что Татьяна восприняла это несколько острее, чем я рассчитывал. Она, похоже, считала, что наша связь подразумевает более глубокие отношения. Уходила с работы, звонила мне и требовала немедленно приехать. Несколько раз я приезжал, пытался поговорить с ней. Она же тащила меня в постель.
— Неудачно?
— Нет. Знаете, после второго раза я понял, что подобная месть не приносит морального удовлетворения. И даже, напротив, оскорбляет. Я пытался объяснить это Татьяне, но она слушать ничего не желала. Напротив, пыталась меня шантажировать. Грозилась рассказать обо всем Светлане. И даже за Андрея она вышла замуж только ради того, чтобы досадить мне. Чувства там и не ночевали. Точнее, со стороны Татьяны. А вот Андрей, похоже, влюбился в нее по уши.
— Любопытно. И что же вы сделали? — поинтересовался Волин, придвигая «колдуна» и вычерчивая на листке схему отношений этого семейного четырехугольника.
Подписав отдельной строкой «Скобцов», он поставил рядом жирный вопросительный знак.
— Я сказал ей, что она может осуществить свою угрозу, но это не изменит моего к ней отношения.
— Но, если вы прощали Светлане измены, зачем вам понадобилось нанимать детектива? — поинтересовался Волин, откладывая ручку.
— По двум причинам. — Чернозерский вздохнул. — Во-первых, я боялся, что могут найтись люди определенного сорта, желающие через Светлану добраться до банковских средств. Во-вторых… чисто эгоистичный мотив. Если хотите, комплекс Отелло. Я должен был знать, с кем Светлана проводит время. Вряд ли это можно объяснить рационально, но… Мне это было необходимо.
— Я понял, — кивнул Волин. — Сколько раз вы нанимали детективов?
— Семь.
— Пользовались услугами одного и того же агентства?
— Скажу больше, одного и того же сотрудника. Результаты его работы меня вполне устраивали.
— У вас сохранились рапорты, фотографии?
— Да. Все материалы лежат в банковском сейфе у меня в кабинете.
— Вы не могли бы предоставить их нам?
— Если это необходимо… — Лицо Чернозерского напряженно застыло, став похожим на маску. — Конечно, я передам вам и рапорты, и фотографии, только… если вы обещаете вернуть их, когда все закончится. Поймите правильно. Светлана очень не любила фотографироваться, поэтому у меня практически не осталось памятных снимков. И ее голос на пленках…
— Конечно, — поспешил заверить его Волин. — Мы вернем вам все материалы в целости и сохранности, как только в них отпадет необходимость.
— Спасибо. Завтра… Вам удобно завтра? Значит, завтра с утра я пришлю их вам. Сюда же.
— Отлично.
Волин принялся заносить объяснения Чернозерского в протокол. Это заняло чуть больше получаса. Время от времени он задавал уточняющие вопросы. Чернозерский перечитал написанное и поставил внизу размашистую подпись, поднялся.
— Если с моей стороны понадобится какая-то помощь, только дайте знать.
— Хорошо, я буду иметь это в виду, — отозвался Волин, подшивая протокол к делу и убирая папку в кейс.
Чернозерский собрался было еще что-то добавить, но лишь кивнул и вышел из кабинета.
— И что вы думаете по этому поводу? — спросил Русницкий, когда за Чернозерским закрылась дверь.
— На первый взгляд его рассказ вполне логичен. А вот история со Скобцовым предстает совсем в ином свете, — произнес Волин, просматривая записи. — Особенно меня заинтересовал аспект их отношений с Татьяной. Если она действительно вышла замуж за Скобцова только затем, чтобы досадить Чернозерскому, то дело может принять совершенно неожиданный оборот.
— Думаете, она как-то причастна к убийствам и хищению денег? — прищурился Русницкий.
