— Идем наверх! — сказал я. — Ты пойдешь вперед, — приказал я Булату.
Мы поднялись по лестнице и остановились возле дверей, ведущих из подвала. Я не знал, все ли боевики были уничтожены попаданием снарядов.
— Выходи, — приказал я Булату и дабы придать больший вес своим словам ткнул его в живот автоматом.
Булат сделал шаг вперед и в тот же миг раздалась автоматная трескотня. Булат по звериному закричал и упал. Угодившая в сердце пуля сделал его смерть почти моментальной.
— Ложись! — заорал я.
Мы все бросились на пол. Я достал гранату. Тоже самое догадался сделать и Павел.
— Давай вместе, — сказал я ему.
Одновременно мы привстали, бросили гранаты и вновь прижались к полу. Клин автоматных пуль пролетел над нашими головами.
Взрыв двух гранат в закрытом помещении всегда производит большой разрушительный эффект. Раздались громкие крики, вопли.
— Бежим! — приказал я.
Пробежав десять метров, я едва не споткнулся о телах двух боевиков. Они были еще живы, и я не без удовольствия угостил каждого свинцом из своего автомата. Я слишком хорошо помнил, как поступали с пленными в банде Газаева. В нее стекались со всей республики самые жестокие головорезы. И скорей всего эти тоже были из этой славной когорты.
Так что никакого сожалению о своем поступке я не испытывал.
Больше путь на свободу нам никто не преграждал. Мы выскочили на улицу и попали под обстрел. Артиллеристы перенесли огонь на другой конец квартала, но в любой момент они могли бабахнуть прямо по нам. Единственным спасением в этой ситуации — спрятаться в убежище.
Внезапно я увидел, как несколько человек вбежали в соседний двор.
— За ними! — скомандовал я наугад.
Это было самым настоящим бомбоубежищем, построенным в славные стародавние времена, когда страна в едином порыве готовилась к отражению ядерного удара и не жалела для этого средств. Его, несмотря на потраченные огромные средства, так тогда и не дождались, зато сейчас по городу беспощадно била своя артиллерия, его бомбили свои самолеты.
Бомбоубежище было большим, но сейчас в нем скопилось столько народу, что мы с огромным трудом мы нашли несколько свободных мест. Горели свечи и фонари, которые позволяли рассмотреть собравшуюся тут публику. Как оказалось, спасти свою жизнь хотели все: тут было немало как русских, так и местных жителей города, а также большое количество боевиков. Это вызвало во мне немалое опасение. Но здесь в убежище они вели себя несколько странно, они не обращали ни на кого внимания и лишь прислушивались к тому, что происходит наверху.
Я нашел руку Ванды и ощутил ее ответное пожатие.
— Как ты? — тихо спросил я.
— Очень есть хочется и спать. Я не делала ни того, ни другого не меньше двух суток.
Но я ничем ей не мог помочь; мы так поспешно покинули дом Джахара, что никто из нас не прихватил никакой еды.
— Неужели они тебя двое суток не кормили?
— Нет, давали только сырую воду.
— Сволочи! Но теперь эти крысы лежат там дохлыми.
Я задумался: что же делать, где раздобыть хоть какую-нибудь еду. Разумеется, просить ее у тех, кто сидит с нами в бомбоубежище, бессмысленно, они сами голодные. Жратва есть у боевиков, но обращаться к ним за помощью смертельно опасно.
— Подожди меня здесь, я что-нибудь поищу.
— Не надо, не уходи, я еще потерплю! — умоляюще воскликнула Ванда. Но я уже пробирался едва ли не по головам к выходу. Ко мне пришла мысль, что еда может быть в разгромленном штабе Газаева; не святым же духом питались эти бандюги. Тем более святой дух к таким людям не нисходит.
Я вышел на улицу. Снаряды и мины то и дело проносились, словно кометы, у меня над головой и взрывались в нескольких сот метрах.
Красивый и торжественный фасад Дома культуры был изуродован, одна колонна была разрушена полностью, другие получил сильные повреждения.
В стена, словно рваная рана, сиял пробитый снарядом разлом. В него-то я и вошел.
Я стал прикидывать: где они могли хранить припасы? В таких заведениях всегда есть буфет; скорей всего там они и держали продукты. На первом этаже буфета не было, я стал подниматься на второй. На мое счастье лестница не обрушилась.
От той поры осталась даже надпись: «Буфет». Я вошел в помещение; как и все тут оно было отделано мрамором. Сколько же средств вгрохали в это помпезное здание, сколько людей строили его. И что осталось от былого великолепия?
Я помчался в подсобное помещение. Я влетел в кладовую и резко затормозил, так как увидел человека. Судя по его виду это был боевик. На плече у него висел автомат.
У него была отличная реакция, он не стал ждать, когда я выстрелю в него, а прыгнул в сторону и укрылся за какими-то ящиками. Моя очередь прошла мимо и мне тоже пришлось прятаться. Рядом стояла батарея из огромных молочных фляг, за ними-то я и притаился. И очень своевременно, так как несколько выстрелов угодили прямо в них. Грохот был просто оглушительный.
Несколько минут мы лежали, словно покойники, неподвижно. Одно неверное движение и можно на самом деле превратиться в труп. Ко мне вдруг пришла простая мысль.
— Эй, — крикнул я, — тебе чего здесь надо?
— Того же что и тебе, продукты, — последовал ответ.
— Я так полагаю, тут хватит и тебе и мне. Давай все, что найдем, поделим поровну. Затем нам убивать друг друга.
— Согласен. Кто первый встает?
Это был сложный вопрос; риск был велик как никогда, так как этот человек становился беззащитной мишенью.
— Разыграем. Кто попадет вон в те висящие на стене кастрюльки, тот поднимется вторым.
Как ни странно эта идея понравилась ему, о чем свидетельствовала его бодрая интонация.
— Давай попробуем. Предупреждаю: я в отряде считаюсь самым метким стрелком.
— Стреляй первым, — предложил я.
Прозвучал выстрел, я увидел, как малюсенькая кастрюлька была пробита на сквозь. Я тоже прицелился и выстрелил. Мой выстрел оказался ничуть не хуже.
— Еще. — Его явно увлекло наше соревнование по стрельбе.
— Хорошо.
Мы стали стрелять по разным предметом и с неизменным результатам.
— А ты хороший парень, классно стреляешь, — вдруг похвалил он меня. Ты кто, разведчик у федералов?
— Нет. Мне очень нужна еда.
— Слушай, — предложил он, — а давай поверим друг другу. Затем нам друг друга убивать. Я смотрел, здесь жратвы и тебе и мне хватит.
— Согласен. Я считаю: на три выходим.
Мы одновременно вышли из своих укрытий. Несколько секунд мы рассматривали друг друга. Это был молодой парень, явно местный, с приятным лицом.
