– Стоять!!! Всем стоять!!!
Голос этот не столько орал, сколько гремел. Словно заговорили небеса. Все замерли.
– Арольх Виссерин, этот человек выиграл поединок честно, без помощи подвоха, чар или содействия третьих лиц. Так во имя Господина Битв свидетельствую я, граф Бендорет из дома Терлеха. Есть ли кто со мной не согласный?
Вор повернул голову. Граф стоял в тени, позицию перед ним заняли двое молодых дворян. Уголком глаза Альтсин отметил еще двух несколько сбоку и двух в кругу зевак. У всех – оружие, рукояти полуторных мечей выступали из-за спины, зрелище на приеме настолько же непривычное, сколь и абсурдное. Это не были дворянские кинжалы или какие другие изукрашенные игрушки – это было оружие воинов. Такие мечи использовала тяжелая наемная пехота.
– Забрать раненого в мои комнаты. – Приказы графа пали уже тише, но не оставалось сомнений, что их исполнят до последней буквы. – Барона сек-Греса положить в Зале Меча, слуги займутся телом. Завтра станем оплакивать того, кто жил как воин и погиб смертью воина. Светлая память его подвигам.
«Это все еще спектакль, – думал вор, когда у него забирали оружие, подхватывали под руки и деликатно вели в сторону резиденции. – Это все еще театральная постановка, поскольку он не назвал имени барона, а должен бы… парень-то был его почетным гостем… а граф ни разу не назвал его по имени… А ведь старое дворянство никогда не осквернит себе уст именем своего врага».
Альтсин покачнулся и почувствовал, что падает.
* * *
Когда Альтсин открыл глаза, то оказалось, что он полулежит на мягкой софе, а правое плечо распухло до размеров конской головы. Он аккуратно дотронулся до повязки, слои полотна, казалось, были в несколько пальцев толщиной. Они позаботились о нем, проклятие, а он, когда терял сознание, не сомневался, что ему позволят истечь кровью. Так было бы лучше для всех.
В комнате царили полутьма и тишина. Значит, прием продолжался. Вор заморгал: полумрак в комнате исходил прямиком от розовеющего неба, что заглядывало в широкое окно. Светало.
Кто-то шевельнулся в темном углу.
– Ты пришел в себя, – услышал он не вопрос, но утверждение. – Хорошо. Мой медик говорит, что удар все же миновал нерв, хотя и на десятую часть пальца. – Голос не скрывал хмурой веселости, даже пожелай его владелец это сделать. Но тот не желал. – А значит, парализован ты не будешь. Но крови ты потерял немало.
Альтсин наконец сосредоточил внимание на говорящем. Граф странно улыбнулся и кивнул:
– Хороший бой, парень. У тебя душа воина, пусть ты и не вышиваешь на воротнике монограммы. Хотя твоей ролью должны были стать лишь приход сюда и смерть. Наш дорогой барон, – взгляд дворянина потяжелел, – вместе со своею любовницей все тщательно спланировал. Они получают кошель, а одновременно на барона снисходит слава охранителя чести города и Господина Битв. Наверняка это должно было еще сильнее приблизить его ко мне. Они считали, что у тебя на поединке не будет и шанса. И им почти удалось.
Вор дышал с трудом.
– Ты все знаешь… – попытался он произнести это громко, но из глотки его вырвался лишь шепот.
– Да. И давно. – Хозяин тихонько рассмеялся. – Я принимал участие в интригах против имперских Крыс во времена, когда Меекхан отступал на восток, и неизвестно было, не пожелает ли он любой ценой удержать устье Эльхарана. Я вел интриги против княжеской семьи, чтобы наш милостиво правящий не разрушил город, я несколькими письмами снял несбордскую осаду и разбил союз миттарцев с теми северными пиратами. А Виссерины полагали, будто я куплюсь на убийцу, от которого меня якобы спас их посланник. Признаюсь, что давно я не испытывал такой радости, когда наблюдал, как все отыгрывают свои роли, убежденные, что я поверил в их представление.
Старый дворянин сделался серьезен:
– Кроме того, у твоего друга было зашито в одежде короткое письмо с информацией, кто и для чего его нанял. Наверняка он не слишком-то доверял сек-Гресу. Написал даже, кому сообщить в случае его смерти. Я послал весточку тому человеку с просьбой, чтобы он держался подальше. Он обещал, что так и сделает.
Альтсину захотелось рассмеяться во весь голос. Санвес не был глупцом, каким он его представлял, а Цетрон – старым, толстым трусом, который отказался от мести из страха за собственную шкуру. Единственным идиотом во всей этой истории стал он сам. Все, что он сделал, было совершенно лишено смысла. С тем же успехом он мог до сих пор сидеть на солнышке и попивать вино.
– Что теперь?
– С тобой? Я должен тебя убрать. Быстро, тихо и без следа. Так было бы проще всего и всего безопасней. Пусть Виссерины и их союзники продолжают считать, что я – их игрушка, а ты ведь можешь кому-то все разболтать, верно? И будут проблемы.
Вор глядел, как аристократ идет в сторону стены, на которой висела впечатляющая коллекция оружия.
– Два года тому назад меня свалила болезнь. – Звякнул хрусталь, и граф подошел к вору с бокалом в руке. – Никто не мог мне помочь. Колдуны, жрецы, целители, даже те, кто пользует неаспектную магию, отступили. А я перепробовал все. Есть такие болезни, что выглядят как приговор Великой Матери, которая жаждет как можно быстрее взвесить твою душу. Может, я бы даже и уступил ее воле, когда бы не то, как эта болезнь протекала. Пей.
Хрусталь холодил губы, а вино имело вкус темных гроздьев, созревающих под жарким солнцем. Несколькими глотками вор опорожнил бокал.
– Болезнь отбирала у меня… – дворянин заколебался, – меня. Понимаешь? Болезнь уничтожала не только тело, но и дух. Я мог бы вынести, что у меня трясутся руки, что я не могу удержать голову вертикально и что изо рта у меня течет слюна, однако просыпаться утром и не знать, кто ты такой, где ты, кто те люди, которые что-то тебе говорят? Я приказал самым доверенным слугам держать мое состояние в тайне, но всякое утро мне требовалось все больше времени, чтобы вспомнить наиболее важные вещи. А бывали дни, когда я не мог показаться никому, поскольку те же друзья, что нынче едят у меня с руки, отобрали бы у меня все накопленное, место в Совете и обрекли бы на пожизненное существование в каком-нибудь приюте для безумцев, увидь они меня тогда. А я даже не знал бы, что случилось.
Гнев графа был почти ощутим, и Альтсин и медяка бы не поставил на длительность его нынешнего союза с Виссеринами.
– И тогда однажды, почувствовав себя лучше, я отправился на ежегодное богослужение в Храм Реагвира. Я взглянул на Денготааг и услыхал голос Господина Битв. Прежде чем меня успели задержать, я дотронулся до клинка, а потом… вернулся домой. На следующее утро я проснулся без дрожи в конечностях и помнил все, включая кличку первого пони, на котором я ездил. Я оказался здоров.
Альтсин посмотрел ему прямо в глаза. Это были не глаза тупого фанатика – но глаза человека, который верил. События, случившиеся без малого год назад, женщина, прикованная к черному клинку, и смерть троих жрецов вернулись к Альтсину снова в воспоминаниях. Вор помнил, что Храм Реагвира быстро пришел в себя после потерь, мертвые иерархи выехали – официально – в путешествие, а в процессиях опять носили святой Меч. Интересно, что бы сказал граф, когда бы знал правду? Стал бы тогда дворянин в двадцатом поколении обращать внимание на судьбу какого-то бедняка, умирающего на божьем клинке? Скорее – нет.
