– Но я уже взял деньги… – Светловолосый повторил это несколько плаксиво. – И не могу их отдать.
– Потому что?
– Потому что это взнос за проигрыш в кости, ага?! Я кое с кем играл, у него было больше счастья, и, прежде чем я сообразил, уже торчал ему немного денег. Ну ладно, не гляди так на меня – много денег… Два… двадцать оргов.
– И всего-то? Баронесса не оплачивает долги любовничка? Такая она скупердяйка?
Санвес отчетливо разозлился:
– Не говори так о Божьей Коровке.
– Божьей Коровке?.. – Альтсин коротко заржал. – А как она тебя называет? Клопиком? – Он вперился взглядом в лицо Санвеса, видя покрывающий его щеки румянец. – Быть не может… Что, правда?
– И что с того?!
– Ничего, жучочек, ничего. – Вор ощерился так, что можно было испугаться, не треснет ли его голова напополам. – Так что? Вы разругались насчет того, кому какой цветочек принадлежит, и она за тебя не заплатит? Это ведь всего-то двадцать оргов, да она на перчатки больше тратит.
Санвес опустил взгляд.
– Я не возьму у нее денег, – отрезал он. – Кроме того, это ведь двадцать имперских, – добавил он шепотом.
Имперский орг. Монета той самой величины, что обычный орг. Вот только – золотая. Дамский угодник не поднимал глаз.
– Он заплатил мне, – добавил он быстро, прежде чем Альтсин успел раскрыть рот. – Сказал, что работа – где-то на двадцать пять имперских, а потому добавил пять – и пакет. Это какое-то развлечение знатных, так он объяснил. Да там все в порядке, слушай. Я не должен ничего украсть, просто – подбросить. Даже если кто меня увидит, то проблем не будет, клянусь. Ничего не пропадет. Так что? Пойдешь со мною?
– Зачем?
– А так, на всякий случай. Я подстраховался, но знаешь, как оно говорится: лучше всегда иметь за спиною стену. И чтобы Цетрон был спокоен. Нынче ночью – работа, завтра на рассвете – исчезаю из города. Договорились?
Вор минутку молча глядел на товарища:
– Согласен. Но сперва деньги.
– Какие деньги?
– Те пять имперских. Благодаря этому я буду уверен, что ты не исчезнешь никуда посреди ночи. Давай!
После минутного колебания маленький кошель сменил владельца.
– Ну вот теперь я спокоен, дружище.
* * *
Альтсин лежал в постели, прикрытый толстым слоем одеял, столь толстым, что он и двинуться не мог. И все же его била такая дрожь, что он едва мог водить за Цетроном взглядом, – а тот наконец перестал бродить по комнате и встал над вором. Глава гильдии сжал кулаки так, что затрещали кости, и миг-другой казалось, что сейчас он развернется и приласкает лежащего кулачищем размером с кузнечный молот. С видимым усилием он взял себя в руки и снова закружил по комнате. Влево, вправо, влево, вправо, влево…
Вид Цетрона мог обмануть. Был он среднего роста, не слишком толст, хотя плотен, с седым чубом и ясными глазами, скрывающимися под седыми бровями, и выглядел как зажиточный и достойный доверия купец или ремесленник. И наверняка невозможно было бы заподозрить его в том, что он предводительствует более чем двумя сотнями преступников, взломщиков, карманников и мошенников. Не считая таких временных подчиненных, как Альтсин. И только руки не соответствовали этому образу. У мужчины были большие, тяжелые лапы кузнеца или плотника, а портовые легенды повествовали о том, как некогда он пробил ударом кулака дыру в борту лодки.
Альтсин с того момента, как пришел в себя, не спускал глаз с рук Толстяка. Те говорили об их владельце больше, чем мимика, голос и взгляд. И в этот миг они были чрезвычайно разъяренными руками.
– Вижу, что ты уже пришел в себя. – Цетрон снова остановился и, будто понимая, что руки его выдают, заложил их за спину. – Лежи, а не то у тебя швы разойдутся. У тебя порвана кожа и сломаны два ребра. Но все равно выглядишь ты получше, нежели Санвес, – проговорил он спокойно.
Молодой вор попытался привстать, но обморочная боль в правом боку сделала его неподвижным куда результативней наваленных одеял.
– Его убили, словно собаку, – простонал он, чувствуя, как к горлу подступает желчь. – Как зверя. Шестеро стражников бросились на него и били его палицами, пока он не превратился в кучу окровавленного мяса. Но сперва тот франтик воткнул ему в брюхо меч.
Во взгляде Цетрона нельзя было ничего прочесть, и только мышцы спины выразительно напряглись.
– Я запретил вам приближаться к Высокому городу, – проговорил он медленно. – Я запретил это громко, отчетливо и жестко.
– Мы не должны были ничего красть…
– Не делай из меня дурака, Альт! – рявкнул он. – Приказ был отчетливым и не предполагал никаких исключений. По крайней мере мне казалось, что он – не предполагает. Я должен бы теперь бросить тебя в реку.
Альтсин мерился с ним взглядом.
– Тогда сделай это, – процедил он.
Минутку они молчали, после чего Цетрон внезапно отвернулся и ударил кулаком в стол. Столешница застонала, графинчик на ней зашатался.
– Да чтоб тебя, Альт! Может, ты скажешь, что мне сейчас сделать?! Санвес мертв, убит в резиденции графа Терлеха, тебя принесли сюда час назад, без сознания, с поломанными ребрами и с такой горячкой, что на лбу у тебя можно было яичницу жарить. Высокий город бурлит. Пошел слух, будто кто-то пытался убить графа, и только вмешательство Эвеннета-сек-Греса спасло ему жизнь. Ты знал, что у Санвеса были при себе ножи?
Альтсин с усилием подтянулся чуть выше, приняв полулежачую позу.
– Проклятие, Цетрон, он всегда на дело брал ножи, как минимум два. Я, впрочем, их тоже ношу, тебе это известно.
– Знаю, но ты не носишь Поцелуя Клех, к тому же отравленного.
Альтсин открыл и закрыл рот, слишком растерянный, чтобы отвечать. Он никогда не видел такого оружия у Санвеса. Поцелуй Клех – названный так по имени богини, наставницы преступников и убийц, – был коротким, но широким кинжалом, двусторонним и острым, словно бритва, к тому же, уместно оно или нет, но считающимся отличительным знаком наемных убийц. Именно поэтому ни один уважающий себя взломщик не стал бы носить такой при себе.
– Хорошо. – Цетрон снова уселся за стол, поглядывая на парня из-под приспущенных век. – Так мы ни к чему не придем. Рассказывай по очереди. Зачем вы туда отправились?
Альтсин прикрыл глаза, боль в боку становилась постепенно невозможной.
– Санвес говорил что-то о необходимости подбросить некую мелочь в кабинет графа. Только и всего. Войти, положить и выйти. Дело на сто ударов сердца.
Скрипнуло кресло.
– Что это была за мелочь?
– Мы не открывали пакет. Судя по внешнему виду – какие-то документы.
– Документы? – В голосе Цетрина появилась новая нотка. – Альт, при Санвесе нашли бумаги, дающие понять, что граф Терлех продал Виссеринам свою поддержку в Совете, что он наконец-то дал себя подкупить.
