— Зачем пришел? — удивился Дима. — Ты ведь сама меня позвала. Ты что, забыла?
— А-а-а… Да. Действительно сама. Я подумала…. Ты знаешь… Может нам с тобой снова все вернуть? — Анна с надеждой смотрела на него.
Дима отвел взгляд.
— Вот этого я меньше всего хочу, — отстраненно, куда-то в сторону ответил он.
— Но почему? Вспомни, нам было хорошо вместе, — Анна говорила больше по инерции, уже ни на что не рассчитывая.
— Хорошо. Но всему хорошему когда-нибудь приходит конец. И если тебе не изменяет память, именно ты первая приложила к этому руку.
— Но я же и первая тебе опять ее протягиваю. Дима, оставайся. Зачем тебе уходить отсюда. Вот прямо сейчас и оставайся. А? — Анна с волнением ждала его приговор.
— Поздно. У меня есть другая женщина.
Эта короткая фраза прозвучала для Анны, как пощечина. Вот он и ответил мне за то, что я как щенка выкинула его на улицу, четко отпечаталось в мозгу Анны.
— Уходи, — прошептала она помертвевшими губами и, сгорбившись, прошла на кухню. Звук хлопнувшей двери заставил ее вздрогнуть. Анна медленно опустилась на стул. Такой одинокой, как сейчас, она себя еще никогда не ощущала.
2
Алина вот уже несколько минут неподвижно, как загипнотизированная, смотрела перед собой. Она ничего не могла понять. Либо она сошла с ума, либо мир сошел с ума. Иначе, как объяснить происходящее. Буквально за три дня несколько ее постоянных, многолетних партнеров практически без объяснения причин отказались от сотрудничества с ней. Вернее, объяснения были, но настолько надуманными, неправдоподобными, что им не поверил бы и ребенок. Но почему, что случилось, ее компания, как работала, так и работает, ничуть не хуже, чем месяц назад. Она сама проверяла партии продукции. Сначала решила, что где-то был допущен брак. Но ничего подобного не обнаружила, качество было отменным. Тогда она проверила бухгалтерию. Но все счетаоплачивались своевременно, никаких претензий к ним никто не предъявлял. А партнеры отказались от сотрудничества. Еще пару таких отказов — и ее бизнесу придет конец. Все, что она с такой тщательностью создавала на протяжении пяти лет, рухнет за какие-то пару недель. Но должна же быть подлинная причина этой эпидемии разрыва отношений. А если ей она станет известна, тогда можно найти способы борьбы с напастью. Но в том-то и дело, что она ничего не знает.
Слободина встала, подошла к зеркалу, посмотрела на себя. Ее охватил ужас, так плохо она не выглядела даже в день похорон мужа. Как будто бы постарела сразу на пять лет. Да на такое страшило ни один мужчина не взглянет. А если и взглянет, тут же отвернется. Даже Михаил При воспоминании о Викдоровиче мысли Алины потекли по другому руслу. Михаил любит повторять: если не все проиграно, ничего не проиграно. А пока у нее кое-что осталось. Только нужно правильно этим распорядиться. А поможет ей в этом Муравин. Сколько раз он давал ей советы, столько раз он оказывался прав. Будем надеяться, что и на этот раз он не изменит этому правилу.
Муравин сидел напротив Слободиной и как ни в чем не бывало пил чай. Алина знала эту его привычку; чаевничать он мог в любых количествах и при любых обстоятельствах. Она всегда удивлялась, сколько же этого напитка входит в его небольшое и худое тело. Но уж путь лучше пьет чай, чем что-то еще, говорила она себе, думая об Эдуарде.
— Ты мне можешь сказать, что происходит? Я ничего не пойму. Это самый настоящий заговор.
— Это и есть заговор, — невозмутимо подтвердил Муравин. — Классическая схема по захвату компании. Запугивают партнеров, тем самым лишая ее каналов сбыта. Затем, когда мы обессилим, примутся уже непосредственно за нас.
— Но кто, кто за этим стоит? — воскликнула Алина. — Если бы только знать.
— Им может быть кто угодно, даже самый близкий вам человек. В бизнесе родственников не бывает. А кто это забывает, тот обычно и проигрывает.
— Мне это известно не хуже вас. Но что толку от этого знания, если нам невдомек имя этого негодяя. Вы никого не подозреваете, Владимир Геннадьевич?
— Увы, я подозреваю всех, кроме вас и себя. А это значит, что никого.
— Тогда скажите, что делать?
Муравин налил новую чашку чая.
— Нужно срочно искать союзника, того, кто помог бы пережить сложные времена, кто бы позволил устоять. Боюсь, у нашей компании не хватит резервов, чтобы выдержать этот натиск. Игра идет по крупному.
— Вы уверенны, что другого выхода нет?
Муравин отпил из чашки.
— Я боюсь, что пока мы будем его искать, спасать будет уже нечего.
Слободина вздохнула. Кажется, он прав. Но кто бы знал, как ей не хочется терять самостоятельность.
— Обещаю вам, что приму решение в самое короткое время, — произнесла она.
3
Эдуард чувствовал себя загнанным в угол. Больше не осталось никаких иллюзий. Жизнь жестоко разрушила их. Осознавать, что все его возможности исчерпаны и ему теперь ничего не остается, как прозябать под каблуком у жены, было для него невыносимо. Это было тем более тягостно, что он понимал — такое положение вещей долго продолжаться не может. В один прекрасный день Алина так пнет его тем самым каблуком, что он будет лететь долго и приземлится очень больно. И нет никакой гарантии, что этот момент не наступит уже завтра.
Эдуард представил это событие так ярко, что пальцы его невольно сжались в кулаки. Не зная, куда выместить захлестнувшую его ярость, он саданул по стене костяшками пальцев со всей силы. Руку пронзила острая боль, от которой он еще сильнее впал в бешенство. Эдуард вскочил на ноги и начал пинать ногами все, что попадалось у него на пути. Расшвыряв все стулья, он остановился тяжело дыша. Помутневшим взором Эдуард смотрел на удручающую картину перед собой.
И это мой удел? ужаснулся он. Вымещать свою неудовлетворенность жизнью на ничем не повинных предметах? До чего он дожил! Эдуард схватился за голову и застонал от собственного бессилия. Он не помнил, сколько времени он просидел в таком положении. Вдруг он встрепенулся.
— Ну, уж нет! Эдуард Страстин так просто не сдается! — гневно крикнул он кому-то невидимому и погрозил кулаком в потолок. Неожиданно в голову ему пришла одна идея. А почему бы мне не поговорить с Кидяевым? Раньше он просил меня об одолжениях, а теперь это сделаю я.
Эдуард сразу повеселел. Его посетила вдруг стопроцентная уверенность, что на этот раз ему непременно повезет. Быть такого не может, — думал он, что в какой-то занюханной пельменной для Эдуарда Страстина не найдется хоть какая-нибудь работенка.
Эдуард быстро привел себя в порядок, оделся и. насвистывая незатейливую мелодию, вышел из дома.
Он было поднял руку, чтобы притормозить какую-нибудь тачку, но быстро опомнился. Как представил, что потребуется отчитываться перед Алиной… Эдуард прошел к остановке автобуса и, как все простые граждане, терпеливо протоптался на ней где-то около получаса. К моменту, когда подошел автобус он уже чувствовал глухое раздражение. Эдуард кое-как втиснулся в переполненный салон. Свободного места не оказалось, и около часа он ехал до своей остановки, стоя на ногах и ощущая на своем теле локти и спины чужих людей.
