Неожиданно его размышления прервал звук открывающейся двери. Дима бросил взгляд на часы. Для Анны еще было слишком рано. Но через секунду в проеме двери он увидел улыбающуюся подругу.
— Привет, — Анна подставила Диме щеку для поцелуя, — Как ты тут, Митенька, соскучился без меня?
— Сколько раз я тебя просил, не называй меня этим пошлым именем, — недовольно бросил Дима.
— Прости, я забыла, что ты так неадекватно реагируешь на ласку, — равнодушно сказала Анна.
Дима знал, что она вовсе не забыла о его просьбе, а даже не хотела о ней помнить.
Эгоистка, не способная запоминать элементарные вещи. Ведь знает же, что ему это неприятно, вихрем пронеслось у него в голове. В Диме потихоньку стало закипать раздражение. Он вспомнил, что долг платежом красен и решил поквитаться с Анной, сказав ей какую-нибудь гадость.
— Сегодня звонила хозяйка квартиры. Напомнила, что мы задерживаем оплату квартиры, — делая ударение на слове оплата, медленно проговорил Дима.
— Да ну ее, подождет. Нет у меня сейчас денег. И вообще, похоже, что не скоро появятся, — Анна отвернулась к окну.
— Что значит, не скоро появятся, — Дима почувствовал недоброе.
— Меня из театра грозились выкинуть.
— Как это? На каком основании, — встрепенулся Дима.
— За профнепригодность, — с горечью выдохнула Анна.
— Шутишь. Ты сама говорила, что была лучшей на курсе. И в театре ты на хорошем счету.
— Сегодня выяснилось, что на хорошем счету у нас тот, кто подкладывается под режиссера. Ты же не хочешь, чтобы я это сделала? — Анна, не мигая, уставилась на Диму.
— А почему бы и нет, — усмехнулся он.
— Что-о-о?
— Да, ладно из себя святую строить. Можно подумать ты никогда этого не делала? — как о чем-то само собой разумеющемся проговорил Дима.
Анна сделалась пунцовой. В груди у нее учащенно заколотилось сердце и от возмущения перехватило дыхание. Дима понял, что сморозил глупость и попытался исправить положение.
— Ну, извини. Я не то хотел сказать. Но, если это нужно для дела, то почему бы и нет?
— Для дела говоришь? — Анна обрела способность говорить и медленно стала приближаться к Диме. Выражение ее лица стало каким-то зловещим. Дима попятился к стенке. Но было слишком поздно. Уже в следующую секунду он ощутил на своей щеке короткую, но сильную, как удар хлыста, затрещину. Он инстинктивно прикрылся рукой, ожидая следующего удара. Но его не последовало. Вместо этого он услышал стук входной двери. Дима осмотрелся. Анны в квартире не было.
3
Алина Слободина сидела перед зеркалом и возвращала с помощью теней, губной помады и туши привычное выражение лица, утраченное во время бурного занятия любовью. По телу катился приятный теплый поток, и она испытывала удовлетворение. Она любила эти минуты после секса почти также как и минуты самого секса, когда напряжение спадало и становилось удивительно легко и покойно.
Она нанесла на лицо последний штрих кисточкой и посмотрела через зеркало на любовника. Тот продолжал лежать на кровати, даже не позаботившись прикрыться одеялом, и с любопытством наблюдал за ее действом. Ее привлекало его бесстыдство, его удивительная способность доводить все до крайних пределов. Это ужасно возбуждало ее, заставляло закипать кровь даже при одних воспоминаниях об их ласках, причем, иногда в самый неподходящий момент. Но это ей скорее нравилось, чем причиняло неудобство. Может быть, еще несколько лет назад ей было бы трудно справляться с наплывом горячих, как пар, эмоций. Но за последнее время она заматерела, гораздо лучше научилась управлять своими чувствами и желаниями. А потому не слишком боялась, что окажется застигнутой врасплох.
— Как я тебе? — спросила она, не поворачиваясь к нему, а продолжая наблюдать за ним через зеркало.
— Даже не думал, что косметика так сильно способна менять женщин. Ты стала совсем другой.
— Лучше или хуже? — засмеялась Слободина.
— Ни лучше и ни хуже. А другой. Почему обязательно должно быть то или другое.
— Ты, как всегда прав. И вообще, ты самый мудрый мужчина, которого я когда-либо встречала в жизни. — Слободина вдруг резко повернулась на табурете и посмотрела на любовника. — Знаешь, мне всю жизнь жутко не достает по-настоящему мудрых мужчин.
— А твой первый муж, я знал его, правда, не так близко. Дураком мне он не казался, — проговорил Викдорович.
Слободина горько рассмеялась.
— Вот именно, ты знал его не так близко. А мне, к несчастью, пришлось узнать его ближе некуда. Ты прав в том, что он был хорошим бизнесменом, но как человек… Это было настоящее мучение, у него был ужасно вздорный характер. Он устраивал ссору по любому поводу. А уж ревностью он меня просто изводил. Ты и не представляешь, каких усилий мне стоило себя сдерживать. Ну, а про Эдуарда тебе все известно не хуже, чем мне. Ничтожество и есть ничтожество, что об этом говорить.
— Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. Слободина удивленно взглянула на любовника.
— Ты хотел поговорить об Эдуарде?
— Не совсем. Я хочу поговорить о тебе, обо мне и о нас с тобой.
— Это интересно. — Слободина встала и пересела на кровать рядом с любовником. — Только не целуй меня, — предупредила она, я уже накрасилась. И прикройся, это меня отвлекает.
Викдорович усмехнулся и набросил на себя одеяло.
— Так лучше? — усмехнулся он.
— Намного лучше, — тоже усмехнулась она. — Я тебя слушаю.
— Бросай-ка ты своего олуха.
— Бросить не проблема. А что взамен?
— А взамен? — Викдорович посмотрел на женщину. — Твоим мужем стану я.
Теперь уже Слободина одарила его долгим взглядом.
— Ты с ума сошел, зачем тебе это. Тебе разве в твоем положении плохо?
— Послушай, что я скажу. Я много размышлял над этим. И пришел к выводу, что мы могли бы объединить наши бизнесы. И создать крупный холдинг. Понимаешь, это совсем другие объемы. Мы могли бы выйти даже на зарубежные рынки.
Какое-то время Слободина молчала.
— Честно говоря, никогда не думала об этом. Мне нравится чувствовать себя полноценной хозяйкой своего бизнеса.
— Я знаю. И это замечательно. Но надо смотреть вперед. Какие у тебя перспективы, если ты останешься сама по себе?
— Ты прав. Я давно ощущаю, что развивать мне свой бизнес некуда.
— То-то и оно. А вместе мы сила. — Викдорович сжал перед ее носом кулак. — И на каких началах возможно наше объединение?
— На паритетных. У каждого ровно по половинке.
Слободина в очередной раз задумалась.
— Не могу сказать, что ты меня убедил, но обещаю, тщательно все взвесить. По крайней мере, это самое интересное предложение, которое я получала за последнее время.
