«А ты? — едва не вырвалось у Матвея. — Так чешешь про дощечки, будто специально изучал».
— Велесову книгу еще называют языческой Библией, — продолжал тот. — Даром что подлинных табличек никто в глаза не видел, все о них только читали либо слышали от других. Но интереса к ним это не ослабило, напротив, поклонение прабогам становится повальным увлечением. Появляются разные славянские общины, в которых отправляют чуть ли не родоплеменные культы.
— То были «новые русские», теперь «новые волхвы»?
— Похоже, — усмехнулся Вишняков.
— А при чем здесь Аненербе?
— В этом мире все так перемешалось…
* * *
Москва
Пророчица Любава сидела в полутемной комнате, увешанной панно из трав и какими-то плетенками. В единственном освещенном углу стояло сухое корявое дерево без листьев, на его стволе были вырезаны лица идолов. И само дерево, и «выглядывающие» из него идолы производили устрашающее впечатление.
Пророчица восседала на деревянном стуле с высокой спинкой, прямая, бледная и простоволосая, в вышитой рубахе, с кожаной ленточкой на лбу.
Кира едва не рассмеялась от ее нарочито мрачного выражения лица и замедленно-величественных движений. Увидев пустую приемную, где за старым письменным столом скучала девица, несуразная и бесцветная, Кира подавила порыв повернуть назад. Она уже жалела, что пришла сюда. Это чувство усилилось, когда она встретилась глазами с самой Любавой — будто в ушат с ледяной водой окунулась.
На столе перед Пророчицей теплилась толстенная черная свеча, теснились глиняные чаши, наполовину наполненные мутными жидкостями. И запах — помещение было пропитано жгучим запахом горечи, меда и застоявшейся браги. Именно жгучим, потому что он проникал в легкие, вызывая жжение и дурноту.
— Здравствуйте… — выдавила Кира, старясь глубоко не дышать.
Ее приветствие повисло в воздухе, таком же мутном, тяжелом, как и все вокруг, включая хозяйку. Кира опустилась на широкую, застеленную рогожкой лавку, и, борясь с дурнотой, посмотрела на Любаву. Та глядела вниз, в одну из чаш. Оттуда что-то испарялось, во всяком случае, вверх поднимался зеленоватый парок…
Вопросы, которые Кира собиралась задать Пророчице, вылетели из головы. Собственно, ее интересовало одно: встретится ли она еще раз с тем красивым мужчиной, который был ее первым возлюбленным? Соединит ли их судьба? Или не стоит жить иллюзиями, надеяться на несбыточное, ждать невозможного?
— Оживляющий явленное, вращай колесо… — забормотала Любава, не отрывая глаз от чаши.
До Киры долетали обрывки фраз, непонятные и пугающие слова:
— Триглав… Чернобог… Хорс…
«Передо мной разыгрывают спектакль, — успокаивала она себя. — Отрепетированный заранее, с целью нагнать страху и выудить побольше денег. Я не должна поддаваться!»
— Тебе нельзя его видеть, — отрывисто произнесла Пророчица. Ее голос походил на воронье карканье. — Встреча принесет тебе смерть.
Кира вздохнула, и в ее груди разгорелся пожар, в глазах потемнело.
«Не поддавайся! — твердила она себе. — Это все чары, гипноз, рассчитанный на таких дурочек, как ты. Это какое-то зелье, действующее на сознание!»
Ворона несколько раз громко, раскатисто каркнула… Кира вздрогнула и подняла глаза — то смеялась Любава. Ее черты исказились, губы раздвинулись, на щеках образовались складки. Сколько ей лет? Сорок, шестьдесят? Ни одного седого волоса… Впрочем, она могла покраситься. Лицо Любавы вдруг разгладилось, кожа порозовела, и уже ей можно было дать всего тридцать. Только зрачки оставались холодными, неподвижными.
— Ты мне нравишься, — вымолвила она тоже совершенно другим голосом, молодым и звучным. — У тебя смелые мысли.
Кира готова была провалиться сквозь землю.
— А вот это лишнее, — улыбнулась Любава, стремительно молодея и расцветая.
Теперь она выглядела на двадцать. Или это какие-то фокусы с освещением? Скорее всего, Кира сама создала образ старой колдуньи. Так или иначе, перед ней сидела совсем не та женщина, которая была похожа на ворону и каркала.
Посетительница смутилась, заерзала. Она вспомнила, о чем хотела спросить Пророчицу.
— Кто он?
— Ты скоро его увидишь… Если решила расстаться с жизнью.
— Вы нарочно меня пугаете! — осмелела Кира. — Думаете, он меня убьет, да? Зачем ему это нужно? Или я сама наложу на себя руки? От несчастной любви, как глупые девчонки? Так вот, я не такая. Я просто хочу знать, суждено мне быть с ним или нет. Я хочу точно знать! Наверняка!
Любава позволила ей высказаться.
— Ниточка твоей жизни такая слабенькая… — жалостливо произнесла она. — Но ее можно уберечь.
Кира не намеревалась слушать всякие бредни. Ее жизни ничего не угрожает! Она здорова, молода, у нее все складывается отлично.
— Вы меня дурите? Чтобы я заплатила вам за рецепт чудесного спасения? В моем кошельке ровно столько, сколько я решила отдать за гадание.
Лицо Пророчицы потемнело, но не от гнева — от непонятного Кире чувства.
— Хорошо. Что же тебе сказать?
— Как он выглядит?
Любава отвернулась, скрывая по-девичьи нежную улыбку. Странная она все-таки!
— У него маленький шрам вот здесь, — женщина поднесла палец к своей левой брови. — Ну, как? Я угадала?
— Вы умеете читать мысли. Я подумала, а вы…
Пророчица мелодично рассмеялась, — ничего похожего на карканье, — и склонила голову чуть на бок, снисходительно. Мол, что с тебя взять, глупышка?
Кира разозлилась. «Любаву забавляет эта беседа, она насмехается надо мной!»
— Если хочешь жить, принеси жертву, — весело заявила Пророчица, подтверждая опасения Киры, что над ней потешаются.
— Какую? Денег дать?
— Деньги что? Пыль…
— Однако же у вас прием не бесплатный.
— А что ты мне взамен можешь предложить? — вздернула брови Любава. — Душу? Или в услужение ко мне пойдешь?
Кира замотала головой.
— Нет! Еще чего! Ладно… извините. Разумеется, я заплачу.
— Не мне…
— Кому же?
— Великому Старцу Севера.
— Деду Морозу, что ли? — удивилась Кира.
— Можно сказать и так, — шире улыбнулась Пророчица. — Только никакой он тебе не дед. Елку украшать станешь!
— Без меня украсят.
— Без тебя не получится…
Сухое дерево невольно притягивало взгляд Киры. Идолы, которые были вырезаны на его стволе, корчили жуткие гримасы. Такой же гримасой казалась улыбка Любавы.
— Почему же?
— Лесной дух обитает в больших елях, он тоже любит угощение. Мясо, свежую кровь…
