Оказалось, во время ночной тревоги одна из девушек видела Лею уже в коридоре, другая спускалась вместе с ней по лестнице, третья стояла рядом в холле, но находилась ли та в малой гостиной, когда завопила экономка, никто толком не знал.
— Слушайте, какая разница? Выходила так выходила… Нам-то что?
— А то, что дверь грабителям она и открыла! — торжествующе улыбнулась Юна.
— Как ты ее не любишь…
— Это уж слишком, — покачала белокурой головкой Мио.
Рыжая обвинительница стояла на своем.
— Поэтому она воспользовалась моментом и сбежала. Вот увидите, ее не найдут! Лея была заодно с бандитами, а мы тут с ума сходим, волнуемся. Четыре человека по морозу бродят, разыскивают нашу красавицу…
Бутылкины вошли в зал, и Юна прикусила язык.
— Хотите глинтвейна? — предложил Степан. — Первейшее средство от простуды. Мы приготовили.
— Я хочу, — потянула носом Чара. — А то у меня уже насморк начинается.
Алина разливала по чашкам горячее красное вино с сахаром, лимоном и специями. Позвали Астру, которая сидела в холле сама не своя.
— Как вы думаете, Егор позволит съездить в деревню на его «Хаммере»? — спросила она. — Заодно и к соседям заглянем.
— Почему бы и нет? — вздохнул Бутылкин. — Проснется, попросим у него ключи от машины.
Упоминание о ключах подстегнуло Астру. Ни слова не говоря, она отправилась в кухню к Ульяновне.
— Вы знаете, где обычно хранятся ключи от входной двери?
Та перечислила, загибая пальцы.
— У меня… у Ильи Афанасьевича… и во флигеле были. Для удобства. Строителям то и дело в дом нужно, они сами отпирали и запирали. Когда все работы закончатся, хозяин новую дверь поставит или замок поменяет. Ему виднее.
— Идемте со мной.
— Куда? — удивилась экономка. — Мне отлучаться нельзя, обед подгорит.
— Во флигель, искать ключи от дома.
Разумеется, ключей на месте не оказалось. Впрочем, в помещении царил такой беспорядок!
— Может, они где и валяются… — заторопилась обратно к плите Ульяновна. — Потом я найду.
Астре стало ясно, что ночных гостей не было нужды впускать в дом: они могли открыть дверь обнаруженными во флигеле запасными ключами. Да это и не важно. Тут другое…
Она прогулялась вокруг «русалкиного колодца», надеясь, что здесь ее посетит решающая догадка. Отрывочные картины мелькали в уме, как быстрые снежинки, подхваченные ветром.
— Велесова книга… — бормотала она себе под нос. — Русалки… крылатый пес… дубовые ветки… огненный всадник…
Глава 29
Лею нашли возле той самой ели-великанши, о которой говорила Астра.
Борецкий, недолго думая, повел всю компанию на круглую поляну, где царила величественная лесная красавица в белоснежной накидке. Он, сам не понимая почему, проникся к «графине» небывалым доверием и не подвергал сомнению ее слова. Если такая женщина дает совет, к нему стоит прислушаться.
— Что это? — с глухим вздохом прозвучал за его спиной вопрос Витька.
— Господи помилуй…
В первое мгновение мужчины приняли увиденное за снежный мираж. Матвей, очнувшись, кинулся вперед, приложил пальцы к артерии на шее девушки. Она была холодна и тверда, как лед.
Борецкий попытался ослабить веревку, которой кто-то привязал обнаженное тело Леи к могучему стволу. Одежда девушки, развешанная на огромных еловых лапах, успела покрыться белым пухом и странным образом напоминала крылья.
Матвей подал ему нож.
— Режь. Так будет вернее.
— Она жива?
— Прошли по крайней мере два часа, которые убили ее. Судя по состоянию тканей.
— А если отогреть…
Матвей молча покачал головой.
— Давай, режь.
Руки Борецкого ходили ходуном, лезвие ножа скользило по веревке, не повреждая ее. Это было зримое, осязаемое отчаяние, безумная надежда, гаснущая с каждой секундой. Слишком прозрачной, голубоватой казалась кожа «русалки», снег короной лежал на ее светлых волосах, не таял на ее плечах, на ее нежной округлой груди…
— Снегурочка… — шептал Борецкий. — Не уходи, не бросай меня…
Нелепая мысль пришла Матвею на ум: в пьесе Островского, которого так почитал Илья, Снегурочка тоже умирает… от любви. Неужели причиной смерти этой молодой прекрасной женщины послужила обычная ревность? Тогда кто ее убил? Вишняков? Сам Борецкий? Чара?
«Русалка» с цыганскими глазами видела Лею последней. Не она ли расправилась с более талантливой, удачливой подругой? А потом сделала вид, что они разминулись.
Метель замела следы. Их еще можно было заметить, но уже нельзя определить, чьи они, хотя бы приблизительно. Люди блуждали по парку, истоптали все вокруг — поди разберись.
Вишняков тоже мог убить. Он столько усилий приложил, чтобы добиться этого «свидания в масках», а желанная красавица переметнулась к Борецкому. «Вишняков не знал, что Лея отправится на его поиски», — сказала бы Астра.
— Но он мог случайно столкнуться с ней в парке…
Матвей осекся, сообразив, что говорит вслух. Благо, никто к нему не прислушивался: потрясенные жутким зрелищем, вчерашний ватафин и его помощники освободили мертвое тело от веревок и положили на снятый с ветки полушубок.
— Скажите, что я сплю, — склонился над девушкой Борецкий. — Что это происходит не со мной…
Парни молча сняли шапки, застыли в немом изумлении.
— Укройте ее… — простонал он. — Ей холодно…
«Еще один подозреваемый, — подумал Матвей. — У него была возможность отлучиться и расправиться с Леей. Ишь, как притворяется, изображает горе горькое. Надо бы побеседовать с Бутылкиными, постоянно они его видели или нет. Почему же девушка не сопротивлялась, не кричала, не звала на помощь? — И сам ответил: — Она знала убийцу и не боялась его. Ее оглушили, ударили по голове, она потеряла сознание… Потом раздели, привязали… и все, конец наступил быстро. Без одежды на таком морозе долго не протянешь».
Он присел на корточки, тщательно осмотрел голову пострадавшей — так и есть, вот ссадина на виске.
— Чего делать-то будем? — подошел к нему один из парней. — Мертвая она, надо бы в полицию сообщить… Кто ее, а? Бандиты?
— Какие бандиты? Судя по следам, они никуда не сворачивали, шли прямиком к проселку. Там их машина ждала.
— Кто ж тогда? — оторопел парень.
— Тебя как звать?
— Толик…
