Все эти соображения я высказал вчера, когда, оставив батальон на Петю Борисова, на одну ночь слетал в Москву, для того чтобы доложить результаты рекогносцировки на Брянском фронте Верховному. Кроме него на Ближней даче присутствовали Берия и Василевский.
Наш командир в это время буквально разрывался между Челябинском, где шло налаживание производства танков Т-42 и тяжелых 152-мм САУ на их шасси, Сталинградом, где делали БМП-37, 122-мм САУ, а также 23-мм ЗСУ, и Горьким – в наше время Нижним Новгородом, – где для корпуса должны были срочно изготовить партию полноприводных ЗИС-5МА, с изменениями в конструкции, навеянными автотехникой из будущего. Бережного замещал начальник штаба, ранее бригады, а теперь корпуса, полковник Ильин, который вошел к Сталину полковником, а вышел генерал-майором. Кстати, всем нам Указом Президиума Верховного Совета были присвоены очередные воинские звания. Я стал майором, Ильин – генерал-майором, а Бережной – генерал-лейтенантом.
Но вернемся к совещанию на Ближней даче. Выслушав, мои соображения, Верховный немного помолчал, а потом спросил:
– Товарищ Бесоев, вы что, считаете, что в настоящий момент нецелесообразно проведение Орловско-Брянской наступательной операции?
– Никак нет, товарищ Сталин, – ответил я, – операция эта целесообразна и необходима. Цель поставлена правильно, а вот средства могут быть использованы неверно. Можно, конечно, рассчитывать на пробивную мощь мехкорпусов нового типа. Но не дело, если оба корпуса: наш и товарища Катукова, в ходе проведения этой операции будут обескровлены, пусть даже и достигнув локального успеха. Стоит помнить, что наступление на Брянск – это всего лишь увертюра к главным событиям летней кампании 1942 года.
– Согласен с вами в последнем утверждении, – сказал вождь, кивнув головой и положив на зеленое сукно стола незажженную трубку, – это действительно всего лишь увертюра. Скажите, товарищи потомки, в данный момент у вас есть какие-нибудь соображения в применении верных, как говорит товарищ Бесоев, средств, для проведения этой наступательной операции?
– Есть, товарищ Сталин, – почти хором ответили мы.
– Ну-ну, потише, – сказал вождь, шутливо тряся головой, словно ему в ухо попала вода, – совсем оглушили. Давайте по порядку. Начнем с младшего по званию. Говорите, товарищ, Бесоев, а мы с товарищами Берия и Василевским вас послушаем.
Честь, как говорится, была высока, а ответственность – велика. Но уж если в присутствии «Самого» раскрыл рот и сказал, что знаешь – как и что надо делать, то будь любезен – держи ответ за свои слова.
– Товарищ Сталин, – сказал я, немного волнуясь, – задача не имеет решения, если планировать только фронтальное наступление. Немцы сильно укрепили свои позиции, замаскировались, пристреляли передний край и густо его заминировали. Взять их без пробития бреши в их обороне с помощью мощного артиллерийского тарана у нас вряд ли получится. Тем более что нужное количество снарядов крупного калибра для нашей артиллерийской группировки мы не сумеем обеспечить. Не пятнадцатый год, конечно, с его «снарядным голодом», но все же.
Но у линии фронта, прошу прощения за тавтологию, две стороны. И на той стороне тоже есть наши люди. Я имею в виду партизан, как местных, орловско-брянских, так и рейдирующие соединения Ковпака, Сабурова, Федорова. Сейчас это два-три десятка тысяч человек, уже имеющих опыт войны в тылу врага и достаточно мотивированных для того, чтобы рисковать жизнью. Если их немного обучить, экипировать по-осназовски, вооружить новыми образцами средств связи, экипировки и вооружения, типа наших штурмовых автоматов под немецкий патрон, и чем-нибудь вроде РПГ и РПО, то эти отряды превратятся в реальную боевую силу, причем там, где противник будет наиболее уязвим.
Кроме того, надо будет учесть и панику, которая охватит немецкое начальство при мысли о том, что к ним в тыл незаметно проникла целая армия советских осназовцев. Это, естественно, не отменяет ни серьезную подготовку к наступлению с нашей стороны линии фронта, концентрацию артиллерии, танков и пехоты, ни действий по массовой дезинформации противника. Например, имитации подготовки нашего наступления на харьковском направлении. Также, товарищ Сталин, было бы неплохо до предела затруднить работу немецкой разведывательной авиации, давая противнику увидеть лишь то, что мы сами захотим им показать.
– Очень хорошо! – кивнул Верховный. – Я считаю, что идея товарища Бесоева превратить советских партизан в передовой отряд Рабоче-крестьянской Красной армии, в принципе, верная и политически выдержанная.
Теперь заслушаем товарища Берия о наших поставках партизанам новых видов вооружения и экипировки. К мысли о стратегической дезинформации противника и противодействии его разведывательной авиации мы еще вернемся. Мы помним, какую пользу это принесло нам во время проведения минувшей зимней кампании. Мы вас слушаем, товарищ Берия.
«Лучший менеджер всех времен и народов», на которого, как мы помним, и была возложена вся деятельность по изучению и освоению наших достижений, раскрыл большую красную папку.
– Товарищ Сталин, – сказал он, – мы вполне можем вне очереди обеспечить партизанские отряды так называемой осназовской экипировкой. Нет проблем и со штурмовой версией автомата ППШ, переделанного под парабеллумовский патрон. В штурмовых батальонах, куда кроме ОСНАЗа направляются такие автоматы, это оружие очень хвалят за удобство и надежность. Что касается совсем новых образцов, то прошел испытание и запущен в малую серию так называемый клон гранатомета РПГ-7Б. Мы сразу подумали, что не стоит замыкаться только на задачах ПТО, и дали задание на проектирование четырех типов надкалиберных гранат: кумулятивной, объемно-детонирующей, осколочно– фугасной и зажигательной с напалмом. С кумулятивными и объемно-детонирующими гранатами у наших инженеров пока плохо идут дела, а вот осколочно-фугасные и зажигательные гранаты мы уже производим.
По новым средствам связи пока ничего утешительного нет. Инженеры решают задачу получения кремния требуемой чистоты в промышленных объемах. Пока мы можем обеспечить партизан опытной партией более легких и компактных раций «Север-2М», созданных с использованием модульного принципа, печатных плат и пальчиковых ламп. На этом, товарищ Сталин, у меня все.
– Товарищ Берия, – сказал Верховный, – я попрошу вас завтра представить мне справку, чего и сколько вы сможете поставить партизанам к первому, на худой конец, к пятнадцатому мая. Усиление партизанских соединений и взаимодействие их с мехкорпусами ОСНАЗа поможет нам решить поставленную задачу. Товарищ Василевский, у вас есть возражения?
– Никак нет, – ответил Александр Михайлович, – такой ход может оказаться весьма неожиданным для противника. Что же касается вопросов стратегической дезинформации, то мы сейчас пытаемся определить – на какой участок нашего фронта будет нацелена главная наступательная операция противника в будущей летней кампании. В ТОТ раз, после нашего неудачного наступления на Харьков, это был Юго-Западный фронт, на участке между Харьковом и Курском. Но сейчас, скорее всего, удары могут быть нанесены в стык между Юго-Западным и Южным фронтом в районе Днепропетровска.
