27 мая 1942 года, вечер. Лондон, Даунинг Стрит, 9
Присутствуют:
премьер-министр Британской империи, сэр Освальд Мосли;
министр иностранных дел сэр Арчибальд Мол Рамзи;
рейхсляйтер Германского рейха Рудольф Гесс.
– Отличный портвейн, сэр Мосли, – сказал Гесс с сильным немецким акцентом. – Вы и представить себе не можете, какой дрянью меня поили в вашей тюрьме. Впрочем, у вас, наверное, было немногим лучше.
Мосли откашлялся – ему-то как раз доставляли и дорогие вина, и кубинские сигары, и устрицы, и прочие деликатесы… Тем временем Рамзи предложил:
– Так давайте же выпьем за союз наших народов! Да здравствуют король Эдуард Восьмой и вождь немецкой нации Адольф Гитлер!
Мосли, Гесс и Рамзи выпили стоя, после чего Мосли сказал:
– Мы тут приготовили наше предложение по тексту договора о мире, дружбе и союзе между Британской империей и Германским рейхом. Вот, посмотрите.
Гесс пролистал тоненькую папку, делая пометки на полях. Потом он внимательно посмотрел на Мосли:
– Герр министр-президент (так по-немецки будет премьер-министр), – сказал Рудольф Гесс, – этот проект мне в общих чертах нравится. Есть, впрочем, несколько моментов, на которые я бы хотел обратить ваше внимание. Например, вы пишете о прекращении союза с Соединенными Штатами, но там нет ни слова об объявлении им войны.
Рамзи осторожно откашлялся.
– Герр рейхсляйтер, – сказал он, – мы бы хотели бы добиться обратного – выхода Соединённых Штатов из войны с Германией, и мы готовы передать американским дипломатам соответствующую ноту.
– Ладно, это стоит обдумать, – кивнул Гесс. – Далее. Тут нет ни слова о компенсации Германии за потерянные ею по Версальскому договору колонии.
На этот раз ответил Мосли.
– Герр рейхсляйтер, – сказал он, – мы готовы отдать Германии все ее африканские колонии. Их границы можно будет перечислить в приложении к договору. Что касается тихоокеанских владений Второго рейха, то они сейчас принадлежат Японской империи и не находятся в нашей власти.
– Хорошо, – продолжал Гесс. – Хотелось бы еще получить письменные заверения, что Британская империя признает фактическое изменение европейских границ.
– Кроме Нормандских островов, – ответил Мосли. – Они должны вернуться в состав Британской империи. Но мы готовы отдать их в аренду Германии до конца войны за символическую сумму – например, один фунт стерлингов в год.
– Допустим, герр министр-президент, – кивнул Гесс. – И последнее, самое важное – в вашем документе нет ни слова о вступлении Британской империи в войну с жидобольшевизмом.
– А вот это лучше зафиксировать в секретном приложении, – ответил Мосли. – Соединенным Штатам, да и другим странам, в данный момент совершенно ни к чему владеть такой информацией.
После этих слов Рудольф Гесс встал.
– В таком случае, господа, – торжественно произнес он, – я предлагаю послать проект договора моему правительству на экспертизу. Сам я поддержу немедленную его ратификацию – после разрешения всех юридически спорных моментов – при условии включения пунктов, которые мы с вами обсудили.
Мосли взял ручку, написал на листке несколько пунктов, после чего тоже поднялся на ноги.
– Мы немедленно переработаем этот документ, – сказал он, – после чего покажем его вам, и, в случае вашего согласия, перешлем его одним из кораблей Флота Его Величества в Бремерхафен. Надеюсь, что ваши моряки не примут их за врагов.
– Герр министр-президент, – ответил Гесс, – я уже разослал телеграммы об изменившемся положении вещей в Британской империи. Более того, я уже получил ответ от фюрера, в котором он согласился на немедленное и бессрочное перемирие. Вашему кораблю ничего не угрожает.
Рамзи взял папку с проектом договора и листок, написанный Мосли, и вышел из кабинета. Мосли улыбнулся:
– Герр рейхсляйтер, капитан Рамзи позаботится о том, чтобы договор немедленно переработали и дополнили. А мы с вами давайте пока выпьем еще по стаканчику портвейна – там его осталось ровно на двоих.
28 мая 1942 года, полдень. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего
Верховный работал с документами. Его стол был завален стопками сводок о выпуске на заводах новых танков, самолетов, артиллерийских орудий, радиостанций и всего прочего, что идущая вот уже почти год война потребляла в невероятных количествах. По результатам полученной информации часто нужно было принимать немедленные решения.
К примеру, заводы закончили комплектование новой техникой мехкорпуса особого назначения генерала Катукова, теперь надо думать, под кого создавать следующий такой мехкорпус: под Ротмистрова, Лелюшенко или Рыбалко. Кого вызывать в этот кабинет, посвящать в тайну и лично ставить задачу. Ротмистров сейчас на 3-й танковой армии, и снимать его оттуда до завершения летней кампании нецелесообразно. Коней на переправе не меняют. Значит, остаются Лелюшенко или Рыбалко. Еще раз просмотрев личные дела кандидатов, Сталин удовлетворенно кивнул, остановив свой выбор на генерал-майоре Павле Семеновиче Рыбалко, тем более что человек сам просится с преподавательской работы на фронт. Будет ему фронт, только чуть попозже.
Авиазаводы закончили комплектовать новыми истребителями авиакорпус Савицкого, и теперь пришла пора задуматься о создании следующего такого авиакорпуса ОСНАЗ. Но на этот раз не смешанного, а чисто истребительного. Небо над полем боя в грядущем летнем сражении для птенцов Геринга должно быть закрыто наглухо. Так, Савицкий рекомендует на эту должность генерал-майора Руденко. Вполне возможно. Только вот кого назначить на его место? Те же Савицкий и Руденко рекомендуют Василия, грамотно командовавшего полком в ходе отражения налетов немецких бомбардировщиков на войска генерала Бережного во время Брянско-Орловской наступательной операции, Покрышкина, соответственно, в командиры полка. С Покрышкиным, конечно, все ясно, а вот Василий…
Нет, он, разумеется, сильно изменился в последнее время, но не слишком ли это для него много? Хотя, наверное, надо вызвать его к себе и поговорить, тем более что по итогам боев за Брянск и Орел к званию Героя Советского Союза представлено более пяти десятков летчиков, и в том числе и Василий с Покрышкиным.
Вот сводка о советских военных перевозках и сведения разведки о том же самом с противной стороны. Две реки собираются из мелких ручейков и застывают друг напротив друга, сдерживаемые линией фронта как плотиной. Части 3-й, 5-й и 6-й резервных армий в ЭТОТ РАЗ сосредотачиваются не у Волги, а на рубеже построенных прошлой осенью УРов, протянувшихся в тылах Центрального и Юго-Западного фронтов с севера на юг почти на четыреста километров. Это и подстраховка на случай неблагоприятного развития событий, и резервы, непосредственно приближенные к месту будущих наиболее ожесточенных боев. В ТОТ РАЗ эти УРы, не заполненные войсками, никак не смогли повлиять на продвижение немецких танков к Дону и Волге.
