— Спасибо. — У него получилось как-то обрадованно, и теперь он протянул мне руку.
Я подала ему свою, и он поцеловал мне пальцы.
Ох… И чего это я так смутилась?.. Вот уж некстати…
Остаток пути мы проделали в молчании, но не напряженном, а странно-уютном.
А в доме, в холле, я увидела Пауля и Рэма, распяленных на потолке в виде морских звезд. Мой испуганный вскрик напоролся на холодное распоряжение милорда Верда:
— Госпожа Лиззард, отправляйтесь в библиотеку и дождитесь нас там. Мы сейчас подойдем.
Силы в его голосе было столько, что меня попросту снесло в сторону библиотеки, хотя, честно говоря, я и не собиралась подчиняться.
Как только я послушно закрыла за собой двери, меня отпустило. Я заметалась по библиотеке, не зная, как поступить. Кричать на милорда, требуя освободить сыновей? Устроить истерику? Поверить ему, что он не собирается причинить вреда?..
Первым вошел Павел. Очень смущенный. За ним в библиотеку проник Рэм. Я замерла.
— Мам… — протянул мой сын, — ну, ма-а-ам…
Я всхлипнула и бросилась его обнимать…
— Дурачок ты мой, — шептала я, — какой же ты дурачок…
— Мам, прости меня…
Мы стояли долго. Потом я наткнулась на горький взгляд Рэма.
— Иди сюда, мой хороший, — позвала я его.
— Простите меня…
— Все хорошо, — как заклинание повторяла я, — все обязательно будет хорошо. Только давайте больше не ссориться.
Милорд Верд заглянул минут через десять. Мы втроем успели успокоиться и договориться, что соглашаемся с игрой, придуманной милордом. Будем как Штирлиц в тылу врага. И тем более старательно будем играть, потому что от этого зависят наши жизни.
Молодые люди были отправлены ужинать. После этого им разрешили вернуться в библиотеку и выпить чаю в нашем присутствии. И на десерт употребить лимарру, которую еще утром принесли в поместье и до которой так дело и не дошло.
Как только Паша и Рэм вышли — никаких возражений на приказ милорда не последовало, — мне предложили выпить. Я согласилась с радостью.
— Так как насчет гномьего самогона? — поинтересовалась я.
Милорд тяжело вздохнул:
— Распорядитесь, чтобы сока вам какого-нибудь принесли. И чайную ложечку.
Оливия внесла поднос, на котором стоял кувшин с соком и лежала чайная ложечка. По-моему, служанка аж подрагивала от любопытства. Кинула пронзительный взгляд на меня, на милорда все же смотреть опасалась.
Милорд Верд старательно отмерил ложечкой что-то мутное из глиняной бутылки, влил в стакан сока из кувшина и подал мне.
Я понюхала, сделала глоток. По крепости — немногим слабее водки… Только со вкусом апельсина да еще каких-то травок. Да… стакана ее, родимой, мне явно будет многовато. Вечер определенно переставал быть томным…
Глава 14
Утром я дико гордилась собой. Я удержалась. И ограничилась лишь парой глотков замечательного напитка из стакана, ровно до тех пор, чтобы меня прекратило потряхивать… Но не более. Так что я наступила на горло собственной песне, хотя напиться хотелось отчаянно, и не стала изображать из себя красноармейца в фашистском плену, действуя по принципу: «Русские после первой не закусывают…»
Остаток вечера прошел… странно. Мы беседовали в гостиной. Я распоряжалась насчет чая. Каталина в честь приезда мастера Рэма и мастера Пауля расщедрилась на торт, изумительный, со взбитыми сливками и лимаррой, пропитавшей темные коржи.
— Каталина! — торжественно проговорила я, когда попала на кухню. — Я просто должна это сказать!
— Госпожа Лиззард? — настороженно отозвалась наша повариха.
— Ваш торт вкуснее, чем все, что мы пробовали в кофейне с молодыми господами. А еда в доме лучше, чем в «Изумрудной цапле». Ой.
Я поняла, что проболталась и путем нехитрых умозаключений прислуга догадается, с кем же я была в модном ресторане. А ну и пусть догадываются!..
Но повариха отреагировала без любопытного блеска в глазах, который я так не выносила. Она смутилась и растрогалась.
— Спасибо, — тихонько ответила она. — Это… так приятно.
Остальные слуги смотрели на меня с одобрением.
На этом я отправилась спать.
Бывает, что думаешь — заснешь еще до того, как упадешь в кровать… Ан нет! Вот она — ночь. Вот она — тысяча и одна мысль… И главная на повестке дня… — нет, ночи — что это было?..
Мальчишки после чая достаточно быстро ушли. Я поднялась, чтобы уйти с ними.
— Пожалуйста, останьтесь…
Я развернулась и посмотрела прямо в глаза милорду Верду. Натолкнулась на что-то невероятное, притягательное. В этом взгляде темных глаз хотелось запутаться. И остаться… Но самое главное — в этом взгляде страшно было ошибиться и принять желаемое за действительное…
И я, спрятавшись за неважные и обыденные слова, поспешила уйти из гостиной. А то получилось бы что-нибудь по типу: «Пьяная женщина — доступная женщина». Потом стыда не оберешься.
А теперь я ворочалась и думала… А что, есть мысль — надо ее думать. И времени много — вся ночь.
— И что же страшного было в этом интересе? — вдруг замелькали у меня в голове мысли, такое ощущение, что чужие. «Надо меньше пить!» — ответила я себе.
— Да не то чтобы страшно… — пробормотала я непонятно кому, где-то в своей бессоннице.
— Неприятно? — не унимался, будем считать, мой внутренний голос.
— Абсолютно нет. Наоборот, — улыбнулась.
— И какие же чувства возникли?
— Внезапно нахлынувшее желание… — кому-то ответила я. А что?.. Я нетрезвая — еще и честная. По крайней мере, с собой. В своих снах…
Мне показалось, или голос как-то нервно сглотнул.
— Тогда почему ушла?
— Страшно…
Кто-то в моей бессоннице зарычал и засмеялся одновременно:
— Не понимаю…
— Страшно близко подходить к кому-то. И подпускать к себе кого-то близко-близко тоже страшно, — прошептала я. И наконец-то заснула…
Утром я проспала. Проснулась уже ближе к десяти, вскочила. Уже привычно отругала себя за то, что не завила волосы. Так же привычно заплела косы и заколола их.
Сбежала вниз. Сначала кухня.
— Госпожа Лиззард, — улыбнулась мне Каталина. — Милорд и его воспитанники отзавтракали. Только… он им нормально поесть не дал. Только по два сырничка позволил! А они маленькие совсем! Занятие фехтованием у них с утра… А дети голодные!
— Так они во дворе?
— Да, — кивнула повариха. — Завтракать будете?
