— Спасибо. Я сама все возьму. Каталина, — мне пришла в голову мысль, — а что, если мы напечем пирогов и пирожков? Пирожки с разными начинками. Все их любят, особенно милорд. Да и мальчиков побалуем… На обед тогда подадим бульон с кусочками мяса и выпечку. А на ужин сделаем большие пироги — с рыбой.
— Можно, конечно… Только тесто я не ставила. А дрожжевому — ночь подходить.
— Я мы сделаем «ленивое».
— Как это?
— Практически сразу замешиваем — и ставим в хо… — хотела сказать «в холодильник», но осеклась, — в холодное.
— Давайте попробуем, — скривилась она, но протестовать не стала.
— Я и Оливия будем вам помогать. С выпечкой, да еще и на такое количество народа, возни много.
Как и всегда, когда я говорила о том, что буду готовить или буду помогать с готовкой, Каталина смотрела на меня удивленно. Я, как, впрочем, и обычно, не обращала на это никакого внимания.
Первую партию пирожков у нас растащили, не дожидаясь обеда. На кухне отметились все. Ладно, Джон и Натан — они хотя бы официально знали, где кухня. Мальчишки нашли ее по запаху — так они объяснили свое появление. Последним пришел милорд Верд.
Каталина как раз доставала из печи еще один противень. Ждали своей очереди в духовку два огромных пирога с рыбой. Я долепливала последние пирожки — теперь с капустой. Их решено было пожарить. Оливия чистилась — пора было начинать сервировать стол к обеду, а мы все были в муке.
— Это было серьезное испытание для моей силы воли, — рассмеялся хозяин, оглядев нашу живописную группу. Из нас троих только горничная выглядела прилично. — Обеда дождаться невозможно.
— Бегу накрывать, милорд! — И Оливия, поклонившись, унеслась.
— Милорд, вам дать пирожков, попробовать? — улыбнулась я.
— Я думал, вы и не догадаетесь.
— Подать в кабинет? Или в гостиную? — поклонилась Каталина.
Лицо у милорда Верда приняло какое-то обиженное выражение. Я не стала его расстраивать и поставила перед ним тарелку, подала приборы. Вряд ли бы он стал есть пирожки руками.
Каталина посмотрела на меня недовольно, милорд — счастливо.
— Только не перебейте аппетит.
— Вы это же говорили мастеру Рэму и мастеру Паулю?
— Слово в слово, — подтвердила я.
— И как успех?
— За обедом посмотрим.
Мы рассмеялись.
Милорд Верд опустошил тарелку, кинул плотоядный взор на свежевытащенный противень. Натолкнулся на строгий и непреклонный взгляд Каталины.
— Госпожа Лиззард! — обратился он ко мне.
— Да, милорд.
— Когда будете считать расходы на неделю, внесите в них премию вам и Каталине. В размере недельного оклада.
— Нам еще Оливия помогала, — уточнила я.
— Тогда вам троим. — И милорд удалился.
Повариха посмотрела на меня удивленно.
— Вот как бывает, — улыбнулась я ей. — А будем на завтрак вкусняшки подавать — совсем озолотимся.
Быстро поела и отправилась считать недельные расходы. Время было позднее — уже четыре часа дня. А сделать надо было много.
— Мам, — прокрался ко мне в библиотеку Пауль.
— Да, сынок, — не удержалась я. Все-таки какими бы ни были благими причины, по которым мы на людях скрывали родство, это было тяжело.
— Милорд Верд фехтует круто. Мы на него вдвоем с Рэмом нападали — и ничего. Ни разу. А он нас честно предупреждал, какой части тела острием шпаги коснется.
Глаза у моего ребенка сверкали. Выражение лица было самое воодушевленное.
— А еще он сказал, что если мы продолжим в том же духе, то сможем участвовать в соревнованиях по фехтованию среди юношей нашего возраста.
— И что для этого надо?
— Стать самым сильным в академии. И он считает, что я смогу. Только мне надо работать над контролем. Тут сражаются на заточенных шпагах. И безопасность зависит от тех, кто фехтует, а не только от защиты.
— Это же опасно!
— Опасно, — с великолепным равнодушием молодости отозвался мой сын. — Но интересно… Кстати, а ты знаешь, что шпага милорда заточена особым образом — ей можно не только колоть, но и рубить. Как саблей.
— Да что ты! — Мужчины… что бы их еще так восхищало, как способ заточки шпаги! Ну, кроме пирожков…
— Представь себе. Он говорит, что это специальный, боевой, вариант.
— А Рэм где?
— У себя в комнате. Он уроки делает… Да и мне пора. Слышь, мам, они тут с проверкой домашки — вообще звери. И чуть что — сразу отработки. Запнулся — дополнительный доклад. А после отбоя — или в свободное время — мыть или чистить. Или со стулом вальс танцевать.
— Так тебе нравится?
— Если убрать танцы, риторику и мытье туалетов… То все остальное — нравится. Ну, я побежал. А то наобщаюсь с нашими белыми друзьями…
И Паша унесся. А я сидела, улыбаясь и вытирая слезы одновременно, и все говорила и говорила: «Спасибо!..», обращаясь непонятно к кому — к Мирозданию, наверное.
Неприятности ждали и скучали. И дождались своей очереди. И пришли с той стороны, откуда я их не ждала.
В понедельник пошел выматывающий дождь, резко похолодало. Но в доме было тепло. Я, Оливия и трое поденщиц из деревни делали генеральную уборку. Торопились все успеть до обеда, когда прибудет милорд Верд, чтобы не мешать ему суетой.
Я как раз бежала вверх по лестнице, несла девочкам чистое белье и полотенца, чтобы перестелить милорду постель, как вдруг услышала от Джона:
— О нет Только не эта крокодилица.
Мне стало интересно, я спустилась к нему.
Камердинер смотрел в окно на подъезжающую карету с золотым гербом на дверце.
— Кто это? — поинтересовалась я.
— Миледи, — посмотрел он на меня внимательно, — бегите наверх и не спускайтесь сюда. Но… в любом случае постарайтесь не обращать внимания на то, что скажет эта… дама.
— Я не миледи, — поправила верного слугу и отправилась по своим делам.
Мы вчетвером: я, Оливия, мама Вилли и еще одна женщина из деревни уже убрали комнаты мальчишек, оставалась спальня милорда. Уже и в ней заканчивали, как услышали звуки скандала, что накатывался на нас как девятый вал. Все ближе и ближе. И…
— Ты хочешь сказать, что господина в доме нет! — услышали мы разгневанный женский голос.
— Именно так, миледи. — Джон говорил, как обычно, спокойно. — И смею заметить, что тут вам не должно находиться. На втором этаже — покои хозяина. Здесь…
Дверь распахнулась. Передо мной и оцепеневшей прислугой возникла дама.
— Мне, значит, не положено, — взвилась скандальная особа, — а вот ей?!!
