Поэтому я молча выслушивала приветствия и заверения в готовности служить и прочая, прочая, прочая.
— Что бы вам хотелось посмотреть? — обратился к нам господин Мирров.
— Мы прибыли выбрать книги для госпожи Лиззард, — невозмутимо сообщил присутствующим милорд Верд.
Взгляды обратились ко мне.
— А можно сделать это без такой… помпы? Просто книги посмотреть? — тихонько спросила я. Мне казалось, что взгляды всех посетителей магазина устремлены на меня. Меня рассматривают, оценивают. В общем, все как у дедушки Крылова: «По улицам слона водили…» И я в роли этого хорошо заметного зверька.
— Госпоже — хорошего консультанта. А мне — кофе, — распорядился милорд.
— Милорд Верд, вы не откажете мне в беседе? Нам в магазин пришли мемуары Осман-бея. Их все-таки перевели на имперский, представляете!
— Да что вы?! — искренне улыбнулся милорд. — С удовольствием! Через минуту.
Он тихонько сказал мне:
— Только не переживайте насчет денег. Я помню, что подарков вы не принимаете, поэтому вычту все из вашего жалованья.
— Его у меня столько нет — сколько вы так и не вычитаете.
— Вы же не знаете его размеров. Мы это никогда не обсуждали. И кстати, я вам его еще не платил.
Он чуть поклонился мне, я присела в книксене.
— Миледи, — обратилась ко мне невысокая молоденькая девушка. — Рада вам служить.
— Госпожа, — поправила я ее.
В ее глазах мелькнуло удивление, которое тем не менее быстро сменилось искренним желанием мне помочь.
— Что вам угодно выбрать?
— Книги для легкого чтения.
— Сентиментальные романы? Приключения? Или — самую популярную новинку этого сезона — романы с преступлением? Хотя дамы иной раз не покупают их — переживают за свои нервы.
Я улыбнулась, Стивена Кинга на них нет. А зря.
— Давайте всего понемножку.
В результате я разжилась романом о любви графа — сильного мага — к юной девственнице. Посмотрела, похмыкала. Увлеклась. Бедный граф: девственница и хотела, и любила, но нервы ему трепала… Сравнила со своей ситуацией: и он не граф, да и я не девственница. Про юность и говорить не приходится, вон, сын подрос — и ахнуть не успела. А все туда же. Насчет любви, правда, не знаю. Интерес к милорду явно присутствует… Больше, чем хотелось бы. А нервы потрепать — это мы со всем старанием… Но любовь?..
Приключения меня не вдохновили — после «Детей капитана Гранта», с помощью которых я сдавала всю географию в школе, особо не интересуясь учебником, этот жанр меня не воодушевлял больше.
А вот детективов я себе набрала пачечку: и серию про махинации на скачках, и серию про детектива Райза.
— Он и в графиню влюблен, и не знает, кто его родители. А уж красавец! И умный… Только в личной жизни не очень счастливый…
И тут графья! Что у них — других титулов нет, что ли?
То, что я опустошила полку с периодикой и выгребла все журналы и газеты, девушку, кажется, удивило.
— А можно договориться, чтобы мне поставляли какую-нибудь имперскую газету?
— Конечно, миледи, — кивнула девушка. — Ежедневную или еженедельную? Новости какого рода вас интересуют — политические или же светские?
— Не миледи, — поправила я, — госпожа. А новости… Скорее политические.
Не скажешь же прямо, что меня волнует одна новость — что там в герцогстве Рэймском творится. Когда я в прошлый раз скупила газеты, чтобы что-то узнать, — там ничего не было. Может, сейчас повезет.
Потом я надолго зависла в зале с репродукциями и картинами. И если репродукции были разложены по полочкам, как и открытки, то картины висели на стенах. Свет, струящийся из окон, ласкал краски.
Одна картина мне понравилась особо. Вроде бы ничего необычного, никакой пышности, помпезности. Широкий подоконник, легкая ажурная занавеска. Ваза с меленькими синими цветочками. Но на картине жил легкий ветерок, развевающий занавеску, а солнце чуть пригревало, пряча улыбку в пронзительно-синих лепестках…
— Госпоже понравилась картина? Прикажете завернуть?
— Нет-нет, не надо, — смутилась я. Ладно книги… Но вот за мои художественные вкусы милорд платить был не обязан. А что касается его «вычту из жалованья», я так понимаю, этого он делать не будет. Просто реверанс в сторону моей гордости… Конечно, в саквояже были деньги, и их там было немало. Но, опять-таки, это были деньги Рэма… На побег.
Я бросила прощальный взгляд на картину и отошла.
— Пожалуйста, проводите меня к милорду.
— Сию минуту, миледи. Прошу вас.
Лорда Верда мы встретили на лестнице, ведущей на второй этаж. Девушка-продавщица первая увидела его, показала мне. Поинтересовалась, может ли она мне еще чем-нибудь помочь. Услышав, что нет, поклонилась, заверила, что все покупки будут доставлены в дом не позднее, чем через час. На этом я ее и отпустила.
И тут поняла, что попала в неловкую ситуацию. Я слышала разговор, но вмешиваться мне не хотелось: разговор был серьезный. Но тогда получалось, что я подслушиваю… И что мне делать?
Милорд Верд разговаривал с какой-то женщиной. Миледи — без сомнения — была прекрасна. Но не ослепительной высокомерной красотой, на которую хотелось полюбоваться и пройти мимо. А какой-то чистой, кроткой, удивительно нежной…
— Подумай над этим, Луиза, — серьезно говорил милорд Верд. В голосе у него была разлита озабоченность и тревога. — Ты же умна и понимаешь, к чему это все ведет.
— Спасибо, Ричард, — тихо сказала она. — Но я свою судьбу выбрала.
— Луиза, это сумасшествие! — Оказывается, можно взреветь тихо, практически бесшумно. — Моего влияния может не хватить, чтобы переломить ситуацию…
— Не надо ни на что влиять, — так же тихо отвечала ему женщина. — Я лишь могу радоваться тому, что ты остался жив.
— Луиза… Семья твоего мужа того не стоит.
— Ты правильно сказал, Ричард, семья. Прости, я пойду.
Было понятно, что они давно и близко знакомы. Друзья? Любовники? Мысль об этом неприятно царапнула сердце.
— И давно вы тут стоите? — окликнул меня милорд Верд.
— Да, — честно призналась я ему, ожидая недовольства.
— Вы были одна? Или?
— Продавщицу я отпустила сразу же, как только увидела вас.
— Вот и хорошо. Вы голодны?
— Пожалуй.
— Вы так смутились от того, что подслушивали, что даже сразу сказали как есть, без экивоков?
— Я сказала, что голодна. Я не сказала, что буду обедать с вами. Так что у меня есть пространство для маневра.
— Сударыня, — он рассмеялся, — общение с вами — это одна радость. А если так, я не буду сердиться, что вы подслушивали, а вы кротко согласитесь пообедать со мной.
