Рэм откинул крышку рояля и легко заиграл какой-то незнакомый мне вальс.
Положенный реверанс — мой, поклон — его. И мы заскользили. Император Фредерик вел легко, двигался изящно.
— Я вам благодарен, — тихо сказал он мне, — никогда не видел Ричарда таким счастливым. Жаль, его мать не дожила.
— Не только ваш сын счастлив. Я тоже.
— Но вас что-то гнетет. Немножко. Но что-то есть.
— Я настолько счастлива, что мне страшно, — ответила я чистую правду.
— Да… — не стал спорить со мной император, — многие будут стараться вас использовать. Завидовать, плести интриги… Вам будет тяжело сохранить ваши отношения. Поэтому я прошу вас об одном — постарайтесь. Вы мудрая женщина. И, если захотите, у вас получится. Сохраните это счастье в глазах моего сына…
Музыка отзвучала. Мы опять поклонились друг другу. И Его Величество отвел меня к сыну.
— Вручаю ее тебе, — улыбнулся император Фредерик сыну и отошел.
— Вероника, — поцеловал жених мне руку.
— Мастер Рэ, — обратился неугомонный император к Рэму. — Вы позволите?
И сам уселся за рояль.
— Вы знаете, — обратился он к нам, — если бы не трон, я бы стал музыкантом. Потанцуйте, дети мои, а я на вас полюбуюсь…
— У тебя было такое серьезное лицо, когда вы танцевали с отцом, что я забеспокоился, — тихо сказал мне милорд Верд, прижимая к себе чуть сильнее, чем того требовал танец.
— Все в порядке.
— Он тебя чем-то расстроил…
— Предупредил, что у вас много недоброжелателей и нас будут пытаться поссорить.
— Не без этого, — грустно улыбнулся он.
— Давай не будем о плохом, — улыбнулась я. — Мы рядом, ты меня обнимаешь… Ведь это хорошо?
— Я тебя люблю, — прошептал он мне на ухо.
Я прямо-таки почувствовала, как он собирается, забыв о присутствующих, прикусить мне мочку уха, скользнуть по шее губами…
— И даже не думай, — яростно зашептала я ему. — На нас люди смотрят.
— Я приду ночью, — получилось у него с угрозой в голосе.
— Приходи. — Я подняла взгляд и посмотрела прямо ему в глаза. Там взвилось такое искушающее пламя, что я чуть было не потеряла голову и не начала целовать милорда сама.
— Миледи, — тихо прошептал он мне. — Когда я чувствую, что вы меня хотите, я просто схожу с ума…
— Не вы один…
Уже ночью мы проводили Его Величество и разошлись по своим комнатам. И вот после того, как Оливия помогла мне снять парадное платье и распутать волосы, после того, как ко мне пришел милорд Верд с самыми непристойными и конкретными намерениями, я поняла, что дико хочу… есть!
Мы пробрались на кухню, стараясь не гоготать в голос, и обнаружили, что съедено было все! Все, кроме тех самых злосчастных перепелов, которые я с таким усердием фаршировала. Ими я и отужинала. Кстати, получилось неплохо…
Глава 25
А в понедельник мы все всё проспали. Надо отметить, что наибольшую сознательность проявили как раз Рэм и Пауль. По крайней мере, когда около десяти утра вскочил Джон — то молодых господ он уже не застал. Они тихонько поднялись, оседлали лошадей и унеслись учиться.
Потом Джон попытался найти милорда. В собственных покоях милорд Верд отсутствовал. А у меня в комнату дверь была заперта. Правильно истолковав намек, Джон удалился будить Каталину и призывать ее заняться завтраком.
Я открыла глаза — просыпаться было уютно и тепло. Рядом сладко сопел Ричард. За окном было светло. Я скосила глаза на часы — было почти одиннадцать утра.
— Надеюсь, тебе никуда рано с утра было не надо? — потерлась я щекой о его плечо.
— Судебное разбирательство в десять, — проворчал он сквозь сон.
— Тогда мы проспали…
— Что? — распахнул он глаза. — Проклятье!
Мне отчего-то стало грустно. Как-то разом нахлынули и свои собственные дурные предчувствия, и предупреждения императора Фредерика. И на что я, собственно, надеюсь?
— И что ты помрачнела? Мы всего лишь проспали… — поприветствовал меня Ричард, когда я вышла из ванны.
— Не знаю, — честно призналась я.
— Будем считать, что ты просто не хочешь со мной расставаться. Дашь полотенце?
— А судебное заседательство?
— Разбирательство, — поправил он меня. — Без меня разберутся. И позаседают. Глядишь, я скандала лишнего не закачу генеральному прокурору.
Я протянула ему полотенце.
— Никуда не уходи, — велел он. — И не одевайся. Я сейчас вернусь и покажу тебе способ сделать утро понедельника вполне приличным.
Должна отметить, что милорд Верд слово свое сдержал.
Так что утро понедельника получилось не то что приличным — оно получилось волшебным…
— Перебирайся ко мне в комнату, — предложил он.
— Зачем?
— У меня кровать шире.
— По-моему, точно такая же.
— А когда это вы, миледи, были у меня в спальне?
— Все это время, дважды в неделю — там же делают уборку. А я контролирую.
— И почему меня там не было? — мечтательно протянул милорд Верд.
— Ага… твои комнаты и так вчетвером убирают. Только тебя там не хватало!
— Как вы можете, миледи… Вам все время должно меня не хватать, когда я отсутствую.
— Не без этого, — улыбнулась я.
— Перебирайся… У меня ванная комната лучше оборудована.
— А у меня картина замечательная, — кивнула я на подаренный натюрморт.
— Это та, что тебе понравилась в магазине?
— Да. А как ты узнал?
— Я просто распорядился, чтобы упаковали все, что тебе приглянется.
— Эдакий барственный жест, — съехидничала я.
— Ника… Ты опять?
— Снова.
— И вот как прикажешь тебя радовать? А что будет, когда я тебе драгоценности дарить начну?
— А можно без этого?
— Нельзя. К тому же ты изумительно выглядишь в сапфирах… Надо было вчера в них остаться… Снять все, кроме ожерелья и браслета. Я был бы в восторге.
Я вздохнула.
— Ладно, поупрямься еще немного… — величественно разрешил он. — Пусть мои подарки будут у нас самой грандиозной причиной для выяснения отношений.
Он поцеловал меня и стал собираться. Попутно отдавал распоряжения:
— Имей в виду, что ешь ты теперь со мной. Скажешь Оливии, что она — твоя личная горничная. Найми еще кого-нибудь в дом, кого посчитаешь нужным. Подыщи, наверное, экономку. Или не подыскивай…
