— Ника, — прошептал он и опрокинул на кровать, нависая надо мной.
— Милорд, — из вредности сказала я.
Скривился, но целовать стал.
— Отнесись со снисхождением к моим тараканам, и я отнесусь со снисхождением к твоим, — прошептала ему я.
— Как это? Тараканы?! — Он так серьезно задумался над тем, что у меня есть какие-то неизвестные ему зверьки, — даже домогаться перестал.
— Это так говорят, когда у человека в голове есть какие-то пунктики, комплексы, навязчивые идеи, от которых он может и страдать, но на самом деле он их и холит, и лелеет. Это как твоя идея о том, что ты — бастард. Это как моя идея о том, что мне не стоит к тебе привязываться…
— Значит, у нас с тобой в голове тараканы?
— Точно, — рассмеялась я. — Размером со слона.
— И что нам с ними делать?
— Давай попробуем их подружить… — Мне надоело с ним разговаривать, и я позволила своим рукам легкие бесчинства.
Платье он на мне все-таки порвал. И ладно, и не жалко… Хотелось скорее дотронуться до него обнаженной кожей. Застонать от его прикосновений… Застонать… Дети…
— Полог я поставил, нас не слышно, — прошептал он мне — и тоже дал волю рукам. И не только рукам.
— Ричард…
— С тобой надо как можно чаще заниматься любовью, чтобы хотя бы послушать, как ты зовешь меня по имени.
— Так я и не против.
Разве ж только не против… Я сходила с ума от его прикосновений. Я жаждала ему принадлежать. Я даже в какой-то момент подумала о том, что после такой ночи должны на свет появляться дети…
— Дети… — сказала я много позднее, когда мы уже успокоились.
— Останутся голодные?
— Что? — удивилась я, потому что думала о другом.
— Пауль. Да и Рэм. Их надо покормить. — И он поднялся и стал одеваться. — Лежи. Я найду хлеба и мяса, сыр должен быть. Там много чего приготовленного, только надо показать им, как это все доставать из стазиса.
— А что это такое?
— Это такое особое заклинание, позволяющее сохранить неживую материю от распада. Бытовая магия, очень удобно. И заклинание, чтобы продукты можно было съесть, совсем простенькое. Пойду покажу.
Я скользнула в сон. Не знаю, сколько спала, но проснулась оттого, что замерзла. За окном было по-прежнему темно. Ричард еще не вернулся.
Вытащила из саквояжа родную одежду. Никогда не думала, что буду так радоваться джинсам и футболке, а уж нормальные трусики и — какое счастье — обычный бюстгальтер приведут меня практически в состояние экстаза. Посмеиваясь над собой, я тихонько пошла по направлению к лестнице.
— …Недопустимо, — услышала я голос Рэма. — И вы, как никто другой, должны это понимать.
— Должен напомнить, ваше сиятельство, — надо же, милорд Верд произносит это без иронии, серьезно. И даже как-то… смущенно, — мы поженимся через несколько недель.
— Дело в уважении, — упрямо гнул свою линию юный герцог. — Миледи Вероника — мой опекун, и такое поведение пусть косвенно, но кидает тень на меня.
Я не знала — злиться мне или хохотать… Или пойти дать по башке. Всем. Это абсурд какой-то. Еще четырнадцатилетние подростки не занимались моим моральным обликом…
— А почему бы вам, уважаемые Рэм и Пауль, не заняться своими делами? И не заниматься моими? — обратилась я к молодым людям.
Они подскочили. Пашка покраснел. Рэм как-то тоже подрастерял напыщенность и уверенность.
— Или вы хотите сказать, что я делаю что-то такое, из-за чего вам следует меня стыдиться? — Я переводила взгляд с одного на другого, вынуждая их по очереди смотреть в мои глаза.
— Но, миледи, — начал Рэм. Я не сводила с него взгляд, Рэм смешался.
— Вероника, оставь. Они в своем праве. Они твои сыновья и защищают тебя. Не прав в данной ситуации я, и я это признаю.
— Вы все не понимаете. Я счастлива… Я впервые за многие годы счастлива. И вот скажи мне, Паш, как меня можно за это осуждать. — Я подняла на него глаза и поняла, что плачу.
— Мам, прости. — Он подошел и неловко меня обнял. — Просто я переживаю.
— А можно, я попрошу не переживать за меня? И порадоваться? Рэм, — повернулась я ко второму мальчику. Обратила внимание на его поджатые губы. — Ты мне стал сыном за это время. Пусть приемным, но я тебя люблю… Я прошу — не надо… Неужели ты думаешь, что от милорда может исходить какая-то опасность для меня?
— Но репутация…
— Когда ты будешь влюблен, когда ты будешь сходить с ума… Тогда мы вернемся к этому разговору. Хорошо? А теперь я предлагаю меня покормить и отправиться спать.
Идея была хорошая — это я про спать. Однако милорд разглядел мое нижнее белье, когда я стала раздеваться… Оно его так заинтересовало, вызвало такой исследовательский интерес, что заснуть мне удалось лишь под утро. И, между прочим, лифчик он порвал. Ну, вот что за манеры! А еще и аристократ… Приеду домой, надо будет эротическим нижним бельем закупиться. И посмотреть на реакцию милорда… Что-то мне подсказывает, она будет незабываемой.
Глава 32
— И вы в этом ходите? — Милорд Верд окинул меня взглядом, в котором странно смешивались в равных пропорциях раздражение и восхищение.
— Не на работу, конечно. — Я оглядела себя в зеркало, пытаясь понять, что ему не нравится. Джинсы как джинсы — узенькие, футболка как футболка — обтягивающая. — На работу — в костюме. А это… Для дома, погулять, по магазинам пройтись.
— Я бы тебя в такой одежде из спальни не выпустил, — проворчал он. — На тебя же без желания смотреть невозможно. И эти твои брюки… Они так все демонстрируют.
Я с удовольствием повертелась перед ним.
— Ника! — простонал он.
— Про желание слышать приятно, — улыбнулась я. — Но мне бы хотелось посмотреть твои владения.
— Ты невозможна!
— Почему же? — подошла я к нему близко-близко и поцеловала. А про себя подумала, что это он меня еще в купальнике не видел. Вот тут-то ему и будет полный эстетический шок…
Мы спустились к завтраку чуть позже, чем планировали. Следующий комплект белья мне удалось спасти. Я снимала его сама, велев Ричарду не тянуть ко мне загребущие руки, раз они у него запрограммированы на уничтожение хороших вещей. Вот перейду на пережиток феодализма в виде панталон и корсетов — тогда пожалуйста.
— Ну, наконец-то, — поприветствовал нас Павел. — Мы уже весь остров оббегали, искупаться успели.
— Здесь хорошо, — улыбнулся и Рэм.
— Кормить! Детей надо питать! — простонал Паша, закатывая глаза, — это он пытался изобразить голодный обморок.
— Ника… — осторожно спросил милорд Верд, — а как насчет блинчиков?
