– Была одна девочка. Феба. Тихая, стеснительная и такая же затюканная, как и я. Мне казалось, что нам удалось подружиться. – Она подняла голову и увидела не сырые стены комнаты, а хрупкую белокурую девчушку, похожую на фарфоровую куклу. – Только благодаря ей мою жизнь можно было назвать сносной.
– И что произошло?
Фантина прикрыла глаза. Это был такой пустяк. Ничего серьезного.
– Однажды она спросила меня, почему меня так назвали. Имя показалось ей необычным, и я рассказала ей правду. Честно говоря, ее вины в том, что остальные девочки прознали об этом, не было. Феба никогда не была сильной и не умела хранить тайны, когда девочки начинали расспрашивать ее обо мне.
Она почувствовала, как Маркус заерзал.
– Я не понимаю. Какая тут тайна? Фантина – прекрасное имя.
Она покачала головой.
– Но Фантина – мое ненастоящее имя. – Она встала, потому что не могла говорить о таких вещах сидя. – Мама моя была актрисой, у нее никогда не было времени заниматься ребенком. Беременность стала лишь перерывом в ее карьере, временем, когда было практически невозможно заработать денег. Когда я наконец-то родилась, она оставила меня на попечение служанки и тут же вернулась на сцену.
Она посмотрела на Маркуса, пожала плечами, как будто говорила о пустяках. Он молчал, не отрывая от нее взгляда своих голубых глаз, в которых читалось сочувствие.
В общем, она нашла в себе сил продолжить.
– Она назвала меня Анфанта – от французского «ребенок». Когда мне исполнилось шесть, я потребовала, чтобы у меня было настоящее имя. Я не хотела быть просто ее безымянным ребенком.
– И ты выбрала имя Фантина?
– Я выбрала Кристина, но она никак не могла его запомнить. В итоге мы остановились на Фантине, потому что оно было созвучно с «Анфантой», которую ей запомнить удалось. – Она слышала горечь в собственном голосе, но ничего не могла с этим поделать. Она отвернулась, потерла руками плечи – ей стало холодно.
Фантина услышала, как зашевелился рядом Маркус, но отодвинулась – она должна закончить, прежде чем позволит к себе прикоснуться.
– Ты рассказала об этом Фебе, – мягко произнес Маркус. – А она – остальным. – Он вздохнул. – Дети бывают слишком жестоки.
Она кивнула, в его голосе слышалось сочувствие.
– Я терпела сколько могла, но в конце концов вернулась в трущобы. Здесь имя ничего не значит.
Она замолчала, закрыла глаза, чтобы отогнать воспоминания. Все закончилось. Больше это не имеет никакого значения.
– А в других школах?
– Я никогда не задерживалась там надолго…
Маркус заключил ее в объятия, его прикосновения были нежными, а тепло, исходящее от его тела, действовало на нее умиротворяющее, убаюкивало. Опустив голову ему на грудь, она прислушивалась к размеренному биению его сердца и наслаждалась душевным покоем, охватившим ее.
Когда он заговорил, его голос казался низким от сдерживаемого гнева, который несколько удивил ее.
– Пенуорти обязан был тебя признать. И плевать на то, что стало бы с его карьерой. – Он глубоко вдохнул, отрывисто выдохнул. – Я рад, что он сейчас отдыхает в Бате. Если бы он был здесь, я, наверное, убил бы его.
Фантина повернулась к нему лицом, продолжая оставаться в кольце его рук. Ее восхитила горячность, с которой Маркус произнес эти слова. Он понял ее. Она видела это в его взгляде, чувствовала в его прикосновениях. Он знал, почему она решила жить в трущобах, почему так упорно цепляется за свою независимость. И почему боится возвращаться в то общество, которое раньше так жестоко с ней обошлось.
Она коснулась его лица, все еще опасаясь, что он в бешенстве из-за нее. Маркус схватил ее пальцы и поднес к губам.
– Я сделаю все, чтобы защитить тебя, – поклялся он таким тоном, что у нее по спине пробежал холодок. – Больше с тобой подобного не случится. Клянусь.
Фантина промолчала, но внутри у нее все перевернулось. Как будто его слова принесли облегчение, на которое она уже и не надеялась. Ее детские обиды рассеялись. Одним своим прикосновением он смахнул всю накопившуюся ненависть, и она неожиданно для себя поверила ему.
Все прошло. Детские обиды уже не имеют значения.
– Спасибо тебе, – прошептала она. Прильнула к нему, вдохнула глубже его запах и закрыла глаза.
Он продолжал ее обнимать, баюкать на руках – она раньше и не представляла, что может быть так спокойна. Но, как ни крути, даже ему не под силу изменить правду.
– Во что меня ни одень, – сказала она с безысходностью, читавшейся на ее лице, – я все равно останусь незаконнорожденной, выросшей в трущобах. Не могу разыгрывать из себя безмозглую дебютантку. – Она говорила и нежно поглаживала его грудь. – Ты не мог бы просто дать мне денег, чтобы я расплатилась с долгами? Тогда у меня появится необходимое время. Я верну тебе деньги, как только приедет Пенуорти.
Она почувствовала, как он прерывисто вздохнул.
– Не могу.
Его слова прозвучали для нее, словно пощечина.
– Почему?
– Потому что твой отец хочет, чтобы ты вышла в свет. Он хочет искупить свои грехи. У тебя не будет лучшей жизни, если я дам тебе денег и ты останешься в трущобах.
Фантина заскрежетала зубами от досады. Ей казалось, что они с Пенуорти уже давным-давно закрыли эту тему.
– Неужели ты веришь, что безымянному бастарду есть место в высшем обществе?
– На это раз Пенуорти даст тебе свое имя.
Фантина дернулась, открыла рот от удивления. Неужели это правда?
– Он собирается меня признать?
Но, увидев сожаление на лице Маркуса, она поняла, что это не так.
– Он признáет, если ты пожелаешь. Но для тебя не секрет, что это положит конец его карьере. К тому же его признание не снимет с тебя клейма незаконнорожденной.
Она проглотила горькие слезы, понимая, что Маркус сказал правду.
– Он пустил слух, что ты его племянница, единственная дочь его брата.
Фантина нахмурилась.
– Он же умер много лет назад! Что-то с легкими, кажется?
– Да. Но ты будешь мисс Фантина Дрейк.
Фантина оттолкнула его, отшвырнула ногой кипу вещей Крысы.
– Опять ложь! Опять воображаемые родители!
Сначала он промолчал. Но когда заговорил, тон его был более убедительным, более настойчивым.
– Ты же уверяла Херди, что знакома с правилами высшего общества. Может быть, настал час их усвоить?
Она колебалась, молча размышляя над его доводами.
– И ты меня научишь?
– Да.
– Поможешь сделать из меня леди, научишь вращаться в светских кругах?
