– Так, дорогой братец, кто они? Почему так одеты? И почему я должна вывести ее в свет?
Он даже глазом не моргнул.
– Потому что я твой брат и ты меня любишь.
– Вот как!
– Потому что ты уже пообещала!
– Я обещала представить обществу племянницу Пенуорти, а не грязнулю в порванных панталонах.
– Это она и есть.
– Но почему? Что все это означает?
Маркус не проронил ни слова в ответ. Она скрестила руки на груди и нахмурилась. Так они и молчали.
В конце концов Маркус выиграл. Он всегда одерживал верх над Шарлоттой, потому что в глубине души она просто обожала его так же сильно, как когда-то обожала их брата Джеффри.
– Отлично! – наконец фыркнула она. – Постараюсь смириться с ней. А что касается тебя, – продолжала она, уперев руки в бока, – готовь свой кошелек – расходы предстоят немалые. Если услышу хотя бы одно возражение, всем расскажу, что раньше ты пас коз в одном белье!
Маркус в ужасе замер.
– Мне было всего пять лет!
– Какое это имеет значение? Я всем расскажу. Возможно, даже закажу картину… Договорились?
Маркус поджал губы, пытался смутить ее взглядом. На этот раз он проиграл.
– Хорошо, – сдался он. – У тебя карт-бланш, но не пытайся обобрать меня до нитки. Когда-нибудь ко мне перейдет титул. Было бы неплохо, если бы я смог содержать имение.
Она прищурилась.
– Разве ты будешь платить? Не Пенуорти?
Он вздохнул. Оба отлично знали, что у его наставника нет денег на то, чтобы вывести девушку в свет. А теперь Шарлотта поняла, что у ее брата не только праздный интерес к новой подопечной.
– А сейчас прошу прощения, я должен составить письмо, чтобы отправить его с парнем в Йоркшир. – И Маркус ретировался, пока Шарлотта со своим острым умом ни о чем не догадалась.
* * *
Фантина глубоко вздохнула. Она опять была чистой и сытой, и все это сделал для нее Маркус. Испытывала ли она благодарность? Да. Нервничала? Была ли настороже? Разумеется. Хотелось бы ей, чтобы сейчас рядом с ней был Маркус, чтобы она забыла о неловкости, тревоге и неприятных мыслях о том, что она теряет почву под ногами? Конечно же. Но его здесь не было.
Поэтому она еще раз вздохнула.
Она закрыла глаза, пытаясь поймать ощущение благословенного удовольствия и не волноваться ни о чем, но не могла.
Слишком много неведомого в этом месте, слишком многое могло пойти не так. Ей не нравилось это чувство, и поэтому она не могла сидеть спокойно в ванне, каким бы восхитительным ни был аромат пены.
Она встала, поспешно схватив полотенце, как только услышала стук в дверь. Через секунду по ту сторону ширмы появилась тень служанки.
– Миледи желает с вами побеседовать и интересуется, не помешает ли вашему купанию.
– Конечно нет, – ответила Фантина, тщательно следя, чтобы не проскальзывал акцент кокни. – Передайте леди Шарлотте, что она может войти. – Фантина говорила быстро, слишком быстро.
«Это просто смешно!» – укоряла она себя. Нет причин для волнения. Она встречала людей и пострашнее, чем родственники Маркуса. Но, невзирая на все попытки уговорить себя, она продолжала нервничать и тревожиться и была совершенно не готова к встрече с женщиной, которая выглядывала из-за ширмы.
– Фантина, вам помощь нужна?
Фантина покачала головой, проклиная упавшую на глаз мокрую прядь.
– Нет, у меня все хорошо, – солгала она, поспешно вытираясь и протягивая руку за бельем.
Вещи были мягкими и чистыми, и Фантина помимо воли замолчала, оценивая текстуру ткани, когда надевала их.
– Выходите из-за ширмы, – поторопила леди Шарлотта. – Я нашла кое-какие платья, которые могут вам подойти.
Фантина сделала так, как ей было велено, подошла ближе к камину в этой красивой фиолетовой с белым спальне. По пути она пристально изучала хозяйку и сразу отметила про себя семейное сходство между леди Шарлоттой и Маркусом. Оба были высокими и сильными, белокурыми, с проницательным взглядом, хотя у леди Шарлотты глаза были орехового цвета, а не светло-голубые, как у Маркуса. Глядя на хозяйку дома, Фантина понимала, что женщина могла бы относиться к окружающим так же высокомерно и пренебрежительно, как зачастую относился ее брат, но она не проявляла надменности. Напротив, леди Шарлотта была вежливой и улыбчивой, она не распекала, а скорее проявляла участие.
Фантину подобное поведение сбивало с толку. Ее мать никогда не была такой… по-матерински заботливой.
– Нравится?
Фантина проследила за жестом Шарлотты, увидела три изысканных повседневных платья, разложенных на огромной кровати. Первое было однотонным, ярко-желтого канареечного цвета, остальные два – с узорами (розовое с лавандовым и зеленое с золотым).
– Боюсь, они будут вам немного велики. Я чуть выше вас, но придется довольствоваться этими, пока мы не купим для вас что-нибудь другое.
– Для меня? – эхом повторила Фантина.
– А чему вы удивляетесь? Нельзя выходить в свет в моих старых платьях.
– В свет? – До этого момента она совершенно забыла, что Маркус планировал в этом сезоне ее дебют в высшем обществе. Она больше думала о том, чему ей придется научиться и как она разыщет таинственного Фиксу.
Леди Шарлотта нахмурилась, скрестила руки на груди, и Фантина изо всех сил постаралась сохранить спокойствие.
– Что вам сказал Маркус? – спросила Шарлотта.
Фантина глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.
– У Маркуса много странных идей, миледи.
– Можете звать меня просто Лотти. Я чувствую себя неловко, когда ко мне постоянно обращаются «миледи» и «ваша светлость».
Фантина недоуменно уставилась на собеседницу, мысли путались.
– Вы не хотите, чтобы я называла ваш титул? – Фантина растерялась. Любой аристократ настаивал на том, чтобы к нему обращались, указывая титул. Любой, включая Маркуса, именно поэтому, разумеется, она и зовет его только по имени.
– Боже, – продолжала леди Шарлотта. – У вас на ногах ужасные синяки. Может, стоит позвать врача?
– Из-за синяков? – смутилась Фантина.
– Мой доктор будет здесь в мгновение ока.
– Нет. Нет, спасибо. – Фантина покачала головой, мысли продолжали лихорадочно мелькать в ее голове. «Доктора, – пребывая в оцепенении, думала она, – а не хирурга». Доктора – для высшего сословия. Таких, как она, лечат хирурги-коновалы.
– Одевайтесь, – мягко поторопила Шарлотта. – Нельзя стоять в одной сорочке. Померяйте ярко-желтое.
Не успела Фантина и глазом моргнуть, как уже натягивала платье из тончайшего шелка. Первый раз такой мягкий материал касался ее кожи, однако ей оставалось только неуклюже переминаться с ноги на ногу и смотреть на платье.
