– Отлично, тогда назови их!
Фантина всплеснула руками, отвернулась и от Лотти, и от своего отражения в зеркале. Именно в это мгновение она увидела того единственного мужчину, мысли о котором тщетно пыталась отогнать последние двадцать четыре часа.
Маркус.
Красив, как всегда. Она и раньше видела его в бальном наряде: в черном фраке и панталонах, с одной-единственной бриллиантовой булавкой, которая сверкала так же ярко, как и его глаза.
Все, как и раньше, не считая того, что на этот раз он стоял в дверях ее спальни и на его лице читалась страсть, которая настолько обжигала ее, что у нее, казалось, вскипела кровь.
– А ты что здесь делаешь? – воскликнула Лотти. – Разве мама не отослала тебя в Шотландию?
– Я не всегда еду туда, куда посылает меня матушка.
– Поэтому ты решил явиться сюда, чтобы нарушить покой Фантины именно в тот момент, когда он ей больше всего необходим. Признаться, мой дорогой братец, я думала…
– Довольно, Лотти, – перебил ее Маркус, не сводя глаз с Фантины. – Вы с мамой не сможете удержать меня вдали от Фантины, как бы ни старались. Почему бы просто не смириться с неотвратимым и не уйти достойно, а?
– Высокомерная до невозможности свинья! – Это вырвалось у Фантины и напугало всех, включая и ее саму.
Лотти пристально взглянула на девушку.
– Впервые за день ты проявила хоть какие-то чувства.
– В таком случае я останусь, – заявил Маркус, – и посмотрю, каких еще чудес я смогу добиться.
Фантина открыла было рот, чтобы ответить отказом, но не успела. Ее опередила Лотти.
– Она примет тебя в библиотеке, – сказала Шарлотта и решительно захлопнула дверь перед носом Маркуса.
– Но… – начала Фантина и запнулась.
Лотти обернулась, на ее лице читалось материнское участие.
– Нет, Фантина. Теперь я скажу. – Лотти шагнула вперед, взяла руки Фантины в свои, усадила девушку на кровать. – Ты в него влюбилась.
Если секунду назад щеки Фантины пылали, то сейчас внезапно стали холодными и покрылись липким потом.
– Господи, только не упади в обморок!
Фантина замерла, обидевшись до глубины души.
– Я никогда не падаю в обморок!
– Разумеется. Прошу прощения. Господи, я так неловко веду этот разговор.
Фантина закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. Но земля, казалось, уходила из-под ног, все происходило слишком быстро.
– Лотти…
– Нет, прошу, не говори ничего. Как бы ты это ни отрицала, ответ написан у тебя на лице.
Фантина открыла глаза. Черт побери, она выдала себя! Еще раз глубоко вздохнув, Фантина отогнала свои мысли, подавила необузданные чувства. И огромным усилием воли сменила тему разговора.
– Я собираюсь на свой первый бал. Думаю только о нем. И я очень рада.
– Хорошо. Отлично. – Было видно, что Лотти тоже нелегко дается этот разговор, но вскоре она успокоилась. – Послушай меня внимательно. Маркуса тянет к тебе, но если он до сих пор не попросил у тебя руки, то он не сделает этого никогда. И дело не в твоем происхождении. Если бы он действительно тебя любил, то наверняка вынес бы все, даже необходимость оказаться на низших ступенях общества. Но он не предложил тебе выйти за него замуж. А это свидетельствует о том, что он… что ты тронула его… причинное место. Но не его сердце.
Фантина отвернулась, стиснула зубы, чтобы не сказать в ответ что-нибудь обидное. Лотти ничего нового не сообщила ей. Она лишь констатировала факт, заявила о том, что весь день мучило саму Фантину. Но услышать это от постороннего человека…
Невыносимо больно.
– Прости, – мягко извинилась Лотти и нежно пожала руки Фантины. – Не хотела, чтобы это прозвучало так оскорбительно, но ты должна знать правду. Если хочешь взять все от выхода в свет, нельзя остаток…
– Знаю. Лотти, я решила найти мужа. Достойного человека. – Фантина подняла голову, радуясь тому, что голос ее звучит твердо и решительно.
Наградой ей была улыбка Лотти.
– Вот и чудесно! Ты найдешь себе отличную пару! Наверняка станешь графиней, не меньше. Я в этом просто уверена.
Фантина покачала головой, с каждой секундой ее решимость крепла.
– Это моя мать придавала значение титулам. Я – нет. Я просто хочу найти порядочного человека. Ни больше, ни меньше. И этого мне довольно. Откровенно говоря, я подумывала о мистере Томпсоне…
Лотти улыбнулась, потянула Фантину за руки, чтобы она встала.
– Хороший выбор, но не спеши. Уверена, что познакомлю тебя с десятком прекрасных мужчин. – Она подалась вперед, в ее голосе слышались веселые нотки. – Особое внимание обращу на порядочных и богатых.
Фантина подняла голову, впервые глядя на Лотти как на подругу.
И эта мысль ее поразила. Никогда раньше у нее не было подруги-ровесницы. Лотти от нее ничего не было нужно: ни еды, ни денег. Ничего – только бы она была счастлива. О таком писали в романах, а романам она не доверяла. Но в это мгновение эта дружба была для нее ценнее всех мужей Англии. И, поддавшись внезапному порыву, Фантина бросилась ее обнимать.
Объятие вышло неловким – никогда раньше она не обнимала женщину. Она боялась ее крепко прижимать, чтобы не помять платье. Но Лотти, казалось, не обращала на это внимания. Она с радостью обняла Фантину в ответ, и та почувствовала одновременно и моральную поддержку, и смущение.
– Лотти… – начала она, не зная, что сказать.
– Перестань, – прошептала ее подруга. – Иди, если мы не поторопимся, сюда влетит мама с новой порцией наставлений.
Фантина кивнула, понимая, на что намекает Лотти. Когда Лотти наклонилась, чтобы оправить юбку, Фантина сделала то же самое. Вскоре Лотти объявила, что они обе готовы, но вдруг заколебалась.
– Ты уверена, что хочешь видеть Маркуса? – спросила она.
– Я уже начала понимать, что мои желания не имеют никакого значения для твоего брата. Он делает только то, что сам пожелает, и убеждает себя, что я хочу именно этого.
Лотти улыбнулась.
– Ладно. Ты увидела в нем изъян. Продолжай искать. У него много недостатков.
Впервые за день Фантина почувствовала, как ее губы растягиваются в улыбке.
– Десятки – нисколько в этом не сомневаюсь.
– По меньшей мере, – ответила Лотти.
* * *
Маркус мерил шагами небольшую библиотеку – четыре широких шага туда, четыре обратно. Он восемьдесят семь раз пересек комнату, прежде чем услышал шаги на лестнице. Почему они так долго? Не важно. Время не имеет значения, если он наконец ее увидит.
Он остановился и, расслабившись, присел на стол. Но сидеть было неудобно – край стола давил на ягодицы. Поэтому он опять встал, раздумывая, где же ему встать. Может быть, у окна?
