– Разумеется.
– Очень мило с вашей стороны. Есть кое-что еще. Ваша собака. Надеюсь, она не станет бегать по всему замку?
– Это он, ваша светлость. Не беспокойтесь, Арк хорошо воспитан.
– Замечательно. Я не потерплю разгуливающего по коридорам пса размером с жеребенка.
Можно подумать, окажись на его месте островная болонка, что-то бы существенно изменилось. Да у нее же аллергия на все живое! Включая людей.
– Мой пес знает свое место. – Я сложила руки на груди. – Я тоже.
Удовольствие от ее вытянувшегося лица было недолгим: двери отворились и в гостиную впорхнула Лавиния. Заметила меня, в глазах мелькнуло удивление, но она умело спрятала его, привычно потупив взор.
– Матушка, вы хотели меня видеть?
– Да, милая. Ваш брат будет счастлив, если вы покажете леди Луизе Мортенхэйм.
Девушка просияла.
– С удовольствием! – под строгим взглядом герцогини она втянула голову в плечи. – Простите. Я хотела сказать, миледи, буду рада вас сопровождать.
– Взаимно, леди Лавиния. – Я улыбнулась, пропуская ее вперед.
В спину мне вонзилась раскаленная спица пристального взгляда, но я даже не подумала обернуться. Общение с ее светлостью напомнило о распластанной под тяжелой плитой ханжества мораль, от которой сводило зубы. В свое время именно от этого я бежала без оглядки, но как видно, от судьбы не убежишь.
– Начнем отсюда? – звонкий голос заставил меня воспрять духом. По крайней мере, ближайшие часы я проведу рядом с девушкой, которая не стесняется говорить то, что думает.
Мортехэйм оказался еще более громадным и запутанным, чем я себе представляла, но Лавиния, или как она попросила себя называть, Лави, выросла в нем и знала как свои пять пальцев. Помимо столовой и большой гостиной я запомнила, где находятся оранжерея, музыкальный салон и портретная галерея. Ну как запомнила – из калейдоскопа дверей, коридоров и переходов в памяти более-менее выделялись только эти комнаты.
– А это бальная зала! – Лавиния толкнула большие двустворчатые двери, и мы оказались в огромной зале с высокими потолками, тремя хрустальными люстрами и начищенным до блеска паркетом. Сквозь широкие окна лился солнечный свет. – Вы когда-нибудь бывали на балах в Мортенхэйме?
– Однажды, – я кивнула, – это было… красиво.
Мой первый бал. Девушки начинали выезжать в свет после шестнадцати, к тому же у нас с Винсентом как раз состоялась помолвка, и я обязана была присутствовать. Мачеха постоянно нюхала соли еще на подъездах – еще бы, здесь собирался весь высший свет Энгерии, даже регент с супругой, отец раздувал ноздри и пичкал меня нравоучениями, а я не могла думать ни о чем, кроме новой встречи с будущим мужем. Из головы не шло его красивое волевое лицо, сильные руки и надменный холодный взгляд. Я представляла, как он кладет ладонь мне на талию, как мы кружимся в вальсе, и как сердце заходится в бешеном ритме от одной лишь возможности смотреть ему в глаза.
Реальность оказалась прозаичнее: при встрече Винсент одарил меня равнодушным приветствием, поцеловал руку и удалился вместе с отцом, чтобы принимать гостей. Он танцевал со мной несколько танцев, чтобы соблюсти приличия, в остальное же время предпочитал мое общество всем, кому только можно. Спустя час я уже чувствовала себя жалкой – в своем бледно-кремовом платье. Женщины, окружавшие меня, были грациозны и роскошны в разноцветных шелках и атласе, с откровенными декольте и притягивающими внимание драгоценностями. На их фоне я смотрелась простенькой дурнушкой.
Все мои попытки заговорить во время танца встречались со снисходительной улыбкой и скукой, и вскоре я оставила это занятие. Ни свет свечей, отраженный в зеркалах, ни чарующая музыка и смех, ни аромат цветов в больших вазах не могли вернуть утраченного волшебства. Мой первый бал обернулся разочарованием, но у Лавинии все будет по-другому.
– Лави, вы уже продумали свой первый наряд?
В следующем году состоится ее первый выход, уверена, она готовится к этому событию основательно.
– О да! – Глаза девушки тут же возбужденно загорелись. – Я даже ткань для платья выбрала, но матушка говорит, что шить его еще рано. Мода так переменчива.
Лавиния с тоской посмотрела на залу и поманила меня к выходу.
– Еще полгода ждать. Зато я смогу бывать в Лигенбурге, принимать гостей и джентльменов, – на последнем откровении у нее покраснели щеки. Лави мечтала о балах и кавалерах, как и большинство девушек ее возраста. – Что еще вам показать?
– Очень хочу посмотреть вашу библиотеку!
Винсент не собирается учить меня магии, а значит, придется брать дело в свои руки. Для начала разберемся, как работает клятва истинной верности. У кого бы еще узнать, что случилось в хранилище де Мортена? Ни с кем из семьи герцога об этом разговаривать нельзя – он мне голову открутит. Остается только библиотека: почитаю, какие заклинания вообще применялись для защиты, а потом буду думать, что делать дальше.
– Библиотеку? У нас их две: матушкина и семейная, – Лави наморщила нос. – Там, где хранятся всякие летописи со скучной историей.
– Мне нужна вторая, – поспешно заметила я, правда, тут же исправилась, – она очень большая? В Лигенбурге есть городская библиотека, в три этажа высотой. Правда, я ее только снаружи видела.
При упоминании Лигенбурга Лавиния снова оживилась.
– Я тоже там не была, но уверена, что наша библиотека вам понравится! – Она тут же приблизилась ко мне и зашептала на ухо, словно нас мог кто-то услышать в безлюдном коридоре. – Только не говорите матушке, что я вам ее показала – мне запрещено туда ходить.
Она не стала уточнять почему.
По семейной библиотеке Мортенхэйма становилось понятно, что Биго любили книги больше, чем танцы. Она была копией бальной залы, разве что все стены занимали длинные стеллажи с фолиантами и даже свитками, в воздухе витал особый терпкий запах бумаги. Вдалеке виднелась высокая передвижная лестница, в центре застыли массивные письменные столы из черного дерева, а возле окон – широкие диваны. Солнечный свет расплескался по полу и по стенам, оживляя это строгое место.
– Что вы здесь делаете?
Мы с Лавинией дружно повернулись в сторону дивана, который стоял у стены. Темно-красное платье Терезы сливалось с обивкой, словно она была хамелеоном. Собранные в пучок волосы не добавляли ей привлекательности. В отличие от Винсента она была светлокожей и чем-то напоминала злобного призрака, потревоженного в неурочный час.
– Я показывала леди Луизе замок, – пробормотала Лавиния.
Старшая сестрица Биго поднялась и отложила в сторону альбом.
– Разве тебе разрешено здесь появляться?
Тереза говорила с сестрой, но смотрела на меня. Если бы взглядом можно было убивать, у меня бы уже остановилось сердце. Ну, или разорвалось, а подобное вносит в беседу некоторую неловкость. Жуткая особа.
