– Что, милая леди, так и не обнимете своего старика? – Дед ухмыльнулся в шикарные пепельные усы, которые снова отпустил после болезни и глазами указал на отца.
Холодная мерзость злобы, точно могильная гниль. Разве стоит она того, чтобы за нее держаться? Я отмахнулась от нее, как от паутины, порвала, сбросила, стряхнула остатки. В груди наконец-то взорвался ком из тепла и света, в носу защипало. Я прерывисто вздохнула и шагнула в объятия, которые отец раскрыл для меня. Положила голову ему на плечо, вдыхая забытый родной запах – горьковатой полыни и дыма.
В холле воцарилась тишина. Такой в Мортенхэйме не было уже давно. Я открыла глаза и поняла, что на нас смотрят все: Барнс и его помощники, Себастьян и Глория, Винсент и дед. Даже лакеи, которые несли багажные сумки. Даже выплывшая на лестницу стайка дам в разноцветных платьях, и их спутники, застывшие чуть поодаль. Даже Тереза и Фрай.
– Виконт, окажите мне честь. – Слова Винсента послужили для всех знаком «отомри», совсем как в детской игре. Дамы зашушукались, мужчины двинулись вперед, а отец разжал руки, отпуская меня.
Де Мортен пригласил его в кабинет, Глорию и Себастьяна лакей вызвался проводить до комнат, а мы с дедом направились в сторону гостиной. Я не тешила себя мыслью, что нам удастся уединиться, просто шла за ним, оглушенная случившимся. Вспомнила про свою ученицу, оглянулась и заметила, что они мило беседуют с Фраем. Хотя беседовал преимущественно он, Тереза же сцепила руки перед собой и смотрела то в пол, то на его подбородок. Не спорю, подбородок красивый, но… паршивая из меня учительница.
– Как вы себя чувствуете, дедушка?
– Лучше давно уже не было. Этот мальчик свое дело знает.
Я чуть не поперхнулась, когда поняла, кого он назвал мальчиком.
– Как вам сюрприз? – Дед довольно улыбнулся.
Я открыла рот, потом закрыла: дар речи отказывался повиноваться, совсем как магия.
– Сюрприз, – эхом выдохнула я. – Винсент об этом знал?
– Ваш отец немного расстроился, когда услышал о поступке жены. – Дед изящно пропустил вопрос мимо ушей.
Немного? Судя по тому, как Глория на меня смотрела, до примирения еще далеко.
– Вы ему написали?
– Приехал в гости. Должен же кто-то был открыть ему глаза. Эта женщина чересчур долго водила его за нос, да и к долговой яме подтолкнула. С твоей матерью он бы до такого не докатился.
– Не думаю, что дело только в Глории.
– Не все, но многое зависит от женщины. – Мы дошли до конца коридора и повернули назад. В глазах встретившегося нам джентльмена промелькнуло удивление. То ли его поразило само присутствие графа Солсбери в Мортенхэйме, то ли то, что я прогуливаюсь с ним под руку. Он склонил голову, и дед ему кивнул. – Твоя бабушка украсила мою жизнь, сыну повезло меньше.
– Он сумеет отказаться от игр?
– Зависит только от него, – дед мгновенно посуровел, – но теперь у твоего отца есть серьезный повод: замок Вайд и прилегающие к нему земли. Я решил разделить наследство.
Так вот в чем дело! Вот почему отец приехал и обнимался со мной!
Я резко остановилась.
– Вы поставили ему еще одно условие?
Дед нахмурился, взглядом пригвоздил меня к полу.
– Он сам пожелал помириться, циничная леди. Ваш отец вспыльчив и безрассуден, но этого добра и в вас хватает, не так ли?
– Хм.
Гадкий червячок сомнений недовольно зашипел, но уши у меня вспыхнули. Похоже, все, что творилось вокруг в последнее время, губительно сказалось на моей доверчивости.
– Несмотря на все ошибки, он пришел к вам с открытым сердцем.
К ушам присоединились щеки.
– Я поняла.
– И почему-то мне кажется, что он тоже заслужил второй шанс.
Теперь полыхало все лицо.
– То-то же. – Дед кивнул. – Ну а теперь пойду прилягу – устал с дороги, как демон знает кто. Еще завтра весь вечер суетиться.
Я улыбнулась.
– Сейчас найдем Барнса, и я вас провожу.
– Как поживает черная бестолочь?
– Арк не бестолочь, – обиделась я.
– Я любя.
Чувство юмора у него, как у Винсента.
Весть о приезде моих родных уже облетела замок, и общество заметно оживилось: еще бы, такое развлечение! Под самыми разными предлогами они покидали насиженные места и прогуливались по коридорам, чтобы воочию убедиться, что семья Лефер воссоединилась под крышей Мортенхэйма.
Выпорхнула и Камилла Уитмор под руку с миниатюрной особой: высокая прическа и темные завитки на висках больше подошли бы юной леди, но юной она не была. Разве что миловидной, но недостаточно, чтобы затмить красоту Камиллы. Женщина быстро шагнула в сторону и потупила взгляд, словно графиня была королевой, а она – фрейлиной.
– Граф Солсбери! – Дамы присели в реверансе, и Уитмор защебетала, как южная птичка. Как ей удается делать такой голос? – Очень рада вас видеть!
– Леди Уитмор. – Дед склонил голову. – Вы уже знакомы с моей внучкой, леди Луизой?
– Ах, да, – меня не удостоили даже взглядом. – Как поживаете? Говорят, зимы в Вайд Хилле достаточно суровые?
– Замечательно, – дед погладил меня по руке, – леди Луиза – моя наследница. Надеюсь, вы подружитесь.
Спутница графини ахнула. Я с удовольствием наблюдала, как вытянулось лицо Камиллы. Леди Уитмор пробормотала: «Было очень приятно с вами поговорить, граф», – и исчезла вместе с безмолвной подругой. Остальные встречали нас более сдержанно или лучше владели собой. По крайней мере, приветствуя деда, они не забывали и обо мне. На лицах то и дело мелькало изумление, раздражение и недоумение, но теперь ничто не могло испортить этот вечер.
Мы разыскали его комнаты, а после дед решил прогуляться до моих.
– Иначе все будут говорить, что меня провожала дама.
– Я ваша внучка. – Столько, сколько сегодня, я не улыбалась уже давно.
И все-таки его предложение приняла с удовольствием. Прощаясь в дверях, поцеловал меня в щеку и пожелал приятного вечера. Мой родной!
Опасное признание жгло язык, но я не хотела, чтобы кто-то узнал о ребенке раньше Винсента.
– Совсем забыл. – Дед достал из внутреннего кармана сюртука большой футляр и протянул мне. – Завтра вам это пригодится.
Я собиралась открыть, но он легко сжал мою руку.
– Посмотрите у себя. Доброй ночи!
Сгорая от нетерпения, я поцеловала деда в щеку, он же снова усмехнулся в усы и бодрым шагом направился по коридору, приветствуя кого-то из гостей. Кого, я не стала смотреть, гораздо больше меня интересовало содержимое футляра. Изящное рубиновое колье с девятью подвесками-капельками, серьги и браслет. Под ними лежала записка, которая мигом напомнила мне о том, с чего все начиналось, – о дурацкой розовой шкатулке и стишке, написанном корявыми буквами.
