– Я не хочу, чтобы моя жена носила дешевку, – шепнул он, когда Вика в очередной раз спросила, не слишком ли она его разорит. – Ты ведь будешь моей женой?
Заявление в загс они подали на следующий день.
Зазвонил брошенный на соседнее сиденье телефон. Вадим сообщил, что похороны будут в пятницу.
Телепину повезло, машину он припарковал прямо рядом с подъездом.
– Коленька, я так соскучилась! – выбежав в прихожую, прошептала Вика.
– И я, – обнимая ее, признался Телепин.
Опять зазвонил телефон. Николай выпустил жену, поморщился – номер на экране высветился незнакомый, ответил.
Звонила секретарша, похороны Ирины Снетко назначены на субботу.
– Родственники просят сказать, сколько от нас будет человек, – объяснила секретарь. – Вы пойдете, Николай Александрович?
– Конечно, пойду, – недовольно ответил Телепин.
– С работы? – угадала Вика, когда он положил телефон на тумбочку.
– В субботу похороны Ирины.
Он повесил брюки в шкаф, сунул рубашку в стиральную машину. Вспомнил, что пора отнести грязные рубашки в прачечную. Постирать рубашки можно и в машине, но отгладить их так, как гладят в прачечной, не удастся.
– Ты пойдешь на похороны Ирины? – Вика следовала за ним по пятам.
– Я не могу не пойти, Викуша. – Он заметил, как напряглась жена, прижал ее к себе, поцеловал, отпустил. – Ирина – не рядовой сотрудник, а я директор.
– Но…
– Я ненадолго, – пообещал он. – Произнесу два слова и уйду.
– Я тоже пойду, – подумав, решила Вика.
– Я думаю, это правильно, – согласился Телепин. – Слава ее любил.
– Любил, – грустно подтвердила Вика, повернулась, пошла на кухню. – Он ее любил, а она его использовала.
– Давай не будем об этом, – предложил он. – Бог с ними.
В мойке стояла только чашка. Он подошел, вымыл ее, сунул в сушилку.
– Ты что, не обедала?
– Аппетита нет. – Вика села за стол, машинально погладила скатерть.
– Так нельзя, Викуша, – строго сказал Телепин. – Если ты заболеешь, никому от этого лучше не станет.
Он заглянул в холодильник, пооткрывал крышки стоящих на полках кастрюль. Готовила еду соседка, готовила хорошо, по его меркам, так просто отлично. И при этом совсем не беспокоила Вику, стряпала на собственной кухне и приносила дважды в неделю уже готовую еду.
Телепин поставил на плиту кастрюлю с супом, сунул в микроволновку контейнер с мясом.
– Да, – вспомнил он, – звонил Вадим, Славу хоронят в пятницу.
Вика резко поднялась, отошла к окну, сунула лицо в ладони. Он обнял ее сзади, поцеловал затылок.
– Почему Вадик позвонил тебе? – Вика повернулась к нему, заглянула в глаза.
– Не знаю, – снова обнимая жену, отмахнулся Телепин. – Какая разница.
– Я для него уже никто.
– Ну перестань. – Викины волосы щекотали щеку, он пригладил их ладонью.
– Я для родного брата – никто! – Вика отвела его руки, опять села за стол. – Мне можно даже не сказать, когда хоронят нашего дядю.
– Перестань, Викуша, не обращай внимания.
– Я и стараюсь не обращать, – кивнула она.
Телепин разлил суп по тарелкам, достал салфетки, хлеб.
Нужно обязательно сказать Вадиму, чтобы побережнее относился к сестре.
А еще нужно выбрать недельку и свозить ее на море. Смерть родственников – тяжелое испытание даже для мужчин, он должен сделать все, чтобы она поскорее оправилась от горя.
Вика заснула. Телепин вышел на балкон, закурил. Вспомнил, что забыл позвонить родителям насчет похорон, но это вполне может подождать до завтра.
16 июля, четверг
Вика проснулась рано, едва Телепин протянул руку, чтобы выключить будильник.
– Спи, – улыбнулся он, ласково погладив ее по щеке. – Спи. Рано еще.
– Коленька, – Вика прижалась к его ладони, – нужно позвонить твоим родителям. Они вряд ли пойдут на похороны, но позвонить надо.
– Ладно, позвоню.
Родители относились к Вике с большой настороженностью, и его это злило. Конечно, кроме него, этого никто не замечал, родители вели себя с Викой исключительно вежливо, но он их отношение чувствовал. Нужно сказать им, что Вика думает о них больше его самого.
Он опять погладил жену, наклонился, поцеловал. Поплелся на кухню, поставил чайник.
Вика появилась за его спиной бесшумно, села в уголочек, с улыбкой наблюдая, как он возится у плиты.
– Поспи еще.
– Не хочу.
– Яичницу будешь?
– Буду, – подумав, согласилась Вика.
Телепин по привычке протянул руку к радиоприемнику, он любил слушать по утрам новости и комментарии, но тут же руку отдернул – Вику раздражал любой шум.
– Ты слушай, Коля, – заметила она его движение. – Слушай, я потерплю.
– Да ну, – махнул он рукой. – В машине послушаю.
Вика нахмурилась, задумавшись о чем-то. Он поставил перед ней тарелку, подвинул масло, хлеб.
– Коля, – повертев вилку, Вика подняла на него глаза, – твоя мама ведь работала какое-то время в аудиторской фирме?
– Работала, – удивился он.
Черт возьми, насколько же не правы родители в своем отношении к Вике! Они и его ухитрились заразить сомнениями, что она внимательно относится к новым родственникам. А она помнит даже такую мелочь, как то, что мать работала в аудиторской компании.
– Как ты думаешь, она согласится нам помочь?
– В чем? – не понял он.
– Она согласится разобраться в Славиных делах?
– Не знаю, – задумался Телепин. – Она же работает…
– Понимаешь, – заволновавшись, Вика наклонилась к нему через стол. – Нужно, чтобы этим занимался свой человек. Все-таки у Славы были большие деньги.
– Понимаю, – кивнул он. – Я попробую с ней поговорить.
– И еще. – Вика наконец принялась за яичницу. – Твоя мама что-то такое говорила про одну свою подругу… Вроде бы у подруги муж – врач-дерматолог. Ты спроси, все-таки мне стоит еще раз показаться хорошему врачу.
– Спрошу. Обязательно.
Телепин вымыл посуду, поцеловал Вику, обняв вместе со стулом, посмотрел на часы – он любил приезжать на работу строго к девяти.
На улице ярко светило солнце, но ветер дул холодный, северный. Телепин всегда крайне скептически относился к страхам всемирного потепления и недоумевал, отчего люди верят в такую чушь, а сейчас подумал, что готов всерьез опасаться нового ледникового периода.
