Она уселась с чашкой чая, мечтая, чтобы середина дня наступила поскорее, потому что без Дениса занять день было абсолютно нечем.
Когда раздался звонок в дверь, Даша была уверена – кто-то ошибся, и несказанно удивилась, увидев соседа Гошу в обнимку с любимым самокатом.
– Привет, Даш, – заулыбался Гоша.
– Привет, – улыбнулась в ответ Даша.
– А ты на похороны не пошла, да?
– Не пошла, как видишь.
Даша пропустила парня в квартиру, понаблюдала, как он пристраивает самокат. Прихожую нужно будет пропылесосить, колеса оставляли грязный след.
– На улице дождь?
– Нет. Ночью шел. Вот гадство, а? Во Франции жарища, люди мрут, а у нас даже не искупаешься, блин.
– Ничего, – успокоила Даша. – Поедешь с родителями на море, накупаешься. Чай будешь?
– Давай, – кивнул подросток.
– Может, тебя нормально накормить, обедом? – забеспокоилась Даша. – Супа у меня, правда, нет, могу котлеты пожарить.
– Не надо, я завтракал.
Гоша прошел на кухню, осмотрелся, сел за стол.
– А ты почему на похороны не пошла?
– Я Ирину Сергеевну почти не знала, – объяснила Даша, включая чайник.
– А мои предки пошли.
– Естественно. Они здесь давно живут.
– У нас раньше собака была, и у Ирины Сергеевны тоже. Мама с Ириной вместе гулять ходили. С собаками.
Чайник закипел. Даша налила соседу чаю, достала печенье. Вспомнила, что в сумке должна была заваляться конфета, нашла ее, положила перед Гошей.
– Слушай, Даш, – Гоша развернул конфету, сунул целиком себе в рот, – я думаю, Митрофанова убийцу не видела. Или не разглядела.
– Почему ты так решил? – заинтересовалась Даша.
– Бабка из сто седьмой список составляла, кто на похороны поедет. И Митрофанову уговаривала. А она говорит, не могу, тяжело. Сто седьмая говорит, ты же ее с детства знала, старых жильцов мало уже осталось. А Митрофанова ни в какую.
– Ты думаешь, если бы она убийцу видела, обязательно на похороны бы стремилась? – не поняла Даша.
– Думаю, да, – серьезно ответил парень. – Полиция всегда на похороны приходит, ты что, не знаешь? Смотрят, кто как себя ведет. Убийца может себя выдать.
– Читай поменьше глупых книг, – посоветовала Даша. – Если у человека мозгов хватило организовать взрыв, точно хватит, чтобы не засветиться перед какой-то бабкой.
Гоша обдумал возражения, вздохнул.
– А на похороны она все-таки поехала.
Сосед допил чай, встал. Даша заперла за ним дверь.
Посмотрела в окно на серое небо, вздохнула. Ехать на дачу расхотелось. Даша сходила в магазин за продуктами, запустила стиральную машину, легла на диван с планшетом, открыла начатый детектив.
Когда зазвонил городской телефон, удивилась, что время тянется не так уж медленно, и вполне можно считать, что наступил вечер.
– Дашенька, – услышала Даша голос свекрови, – хорошо, что ты дома. Я забегу на минутку, посижу, пока такси не придет?
– Конечно, Наталья Вениаминовна, – обрадовалась Даша.
Вечер в обществе свекрови не казался таким унылым.
Наталья Вениаминовна появилась минут через десять.
– Ксения поминки устроила совсем рядом, – объяснила она. – В кафе по дороге к метро.
«Зашли в первое попавшееся и договорились», – предположила Даша.
Свекровь выглядела плохо. Глаза заплаканы, на лице красные пятна.
– Давайте я вас накормлю, – предложила Даша.
– Ну что ты, – отказалась свекровь. – Я же с поминок. Сейчас машину вызову и поеду. И папа, как назло, заболел. Температуры нет, а кашляет так, что ни о каких похоронах речи быть не могло.
– Тогда чаю. – Даша включила чайник.
Свекровь прошла в ванную, через несколько минут появилась уже аккуратно подкрашенная, но тут же снова заплакала.
– Ирочка тобой очень интересовалась, – вытирая платком глаза, села за стол.
– Как интересовалась? – не поняла Даша, подавая свекрови чашку.
– Говорила, что работаешь ты хорошо. – Наталья Вениаминовна опять вытерла глаза. – Она про работу много рассказывала. Ничего у нее не было, кроме работы.
– У нее был Вячеслав Аркадьевич, – напомнила Даша.
– Да. Но это только в последнее время.
– Наталья Вениаминовна, может, вам валерьянки накапать? – Свекровь не переставала плакать, Даша припомнила, что в холодильнике давно стоит флакон с валерьянкой.
– Нет. – Свекровь покачала головой. – Это не поможет. С вашей работы народу много было. А соседей всего несколько человек.
– Бабушка Митрофанова была.
– Да, – равнодушно подтвердила Наталья Вениаминовна. – Знаешь, так неприятно, мы уже в автобус садились, и Митрофанова начала говорить, что убийцу нужно наказать. Как будто все остальные этого не понимают. Можно подумать, что они с Ирой всю жизнь дружили. Устроила представление. Вроде ничего особого не сказала, а так неприятно.
– Не обращайте внимания.
– Стараюсь. – Наталья Вениаминовна допила чай, встала, налила себе еще чашку. – А директор у вас приятный очень. И жена у него хорошая.
– Я ее не видела никогда.
– Очень приятная. Скромная, отзывчивая. Пухленькая такая, волосы кудрявые. Она от Ксении с теткой не отходила.
Пискнул свекровин телефон – пришла смс от службы такси, что машина подана, женщина засобиралась. Даша заперла за ней дверь и стала ждать звонка от Дениса.
Узнать его старуха не могла. Хотя когда заговорила у автобуса, он почти решил, что узнала, даже подобрался весь. Узнать не могла, а занервничать заставила.
Он сто раз повторял себе, что знакомого ночью при свете фонаря трудно узнать, а постороннего абсолютно невозможно. Жаль только, что тревога от этих объяснений не проходила. К тому же кто ее знает, бабку, может, у нее исключительная память на лица?
Не могла старуха его узнать при свете фонаря, в который раз повторил он себе, уже понимая, что решение принято.
Он выскользнул из квартиры, тихо прикрыв дверь. Прошел по ночной Москве несколько кварталов, вызвал по телефону такси, посмотрев на адресную табличку ближайшего дома. Дождался машины, прогуливаясь неподалеку.
До дома бабки не доехал, тоже вышел за пару кварталов. Если бы бабки у подъезда не оказалось, он, скорее всего, попытку повторять бы не стал, но старуха опять стояла в кустах, раскладывая по пластмассовым тарелочкам какую-то дрянь.
Он достал из сумки кастет, который когда-то в юности купил за приличные деньги и которым ни разу в жизни не пришлось воспользоваться, постоял, наблюдая за бабкой сквозь листья какого-то кустарника, удачно отделяющего его от жертвы.
