– Вам с Викой нужно решать, что делать с фирмой.
– А что тут решать? – пожал плечами Вадим. – Ты занимаешься всеми делами, и занимайся. Или тебя это не устраивает?
– Меня-то устраивает. Это может не устроить Вику.
А ведь он прав, сестра наверняка захочет контролировать работу фирмы. Странно, что уже не начала.
– Володь, я на тебя полагаюсь, – сказал Вадим. – А с Викой что-нибудь придумаем.
Больше в офисе делать было нечего. Он остановился на крыльце, посмотрев на небольшую сине-черную тучу, наплывающую на солнце. Туча двигалась быстро, и до машины он добежал под уже начавшимся дождем.
Дольше тянуть с назначением Сафоновой было нельзя. То есть можно, конечно. Лучше всего ее вообще уволить, потому что все ее руководители в один голос говорили ему, что специалист она никакой и толку от нее нет и никогда не будет.
К сожалению, выбора у него не оставалось. Он давно играл по неписаным правилам, а правило помогать своим было одним из первых.
Чтоб ее папаше провалиться куда-нибудь, с тоской подумал он, вызывая секретаря.
– Подготовьте приказ, пожалуйста, – попросил Телепин. – Максима Садовникова начальником отдела вместо Снетко, Сафонову заместителем директора по информационным технологиям.
Программисты от такого назначения от счастья не запоют, но найти хороших программистов проще, чем хороших физиков, а потеря Максима была бы поистине невосполнимой.
Садовников и так вчера здорово напрягся, когда Телепин начал говорить о его работе. И это при том, что Телепин не только не пытался взять под себя его работу, но и, наоборот, делал все, чтобы фамилия Максима мелькала в научной прессе. Парень болезненно относится к чужому вмешательству.
Придется программистам потерпеть.
Секретарь вышла. Он встал, опустил жалюзи – в окно било солнце.
Решение он принял правильное, а все равно было противно.
Вероника его не поддержала бы.
– Коля, ты спятил? – сказала бы Вероника. – Она же дура. И окружит себя дурами.
– А что мне делать? – разозлился бы он. – Я завишу от ее отца. Понимаешь? Я от него завишу напрямую!
– Не напрямую, – поправила бы она.
– Ну и что? Да наш центр закроют за две недели, если папаша Сафонов захочет заступиться за дочку!
– Ну тогда жди, когда ее вместо тебя назначат!
После этого Вероника выскочила бы из кабинета и еще долго на него злилась. А он на нее.
Ну какого черта его учить? Он что, дитя несмышленое?
Они здорово поссорились за два дня до того, как он встретил Вику.
В центре тогда намечалось очередное сокращение. Вот ведь удивительно, людей постоянно и везде сокращают, а численность работников только растет.
Вопрос был крайне деликатный, и Телепин подходил к нему с осторожностью. В первую очередь сокращали пенсионеров, потом тех, кому не повезло работать в неперспективных направлениях, ну а потом тех, кого недолюбливало вышестоящее начальство, не без этого.
Под то сокращение попадала какая-то Вероникина подружка. Подружке действительно не повезло, на ее место главбух хотел пристроить то ли родственницу, то ли знакомую, вот и подвели Вероникину подружку под сокращение. Телепин никогда не узнал бы об этой истории, если бы не Вероника.
– Я не могу лезть в дрязги, – объяснял он ей. – Не могу, понимаешь? Я директор и хочу держать дистанцию.
Она не хотела понимать, повторяла, что подружка работает здесь не меньше его самого, работает не хуже других, и к тому же у нее маленький ребенок, а мужа нет.
– Научный центр – не богадельня, – отрезал тогда Телепин.
Вероника к тому времени здорово его достала.
Они бы помирились через пару дней, как обычно.
Если бы он не встретил Вику.
Трогательная Вика смотрела на него беззащитными глазами, и он казался себе сильным и великодушным. Он никогда не чувствовал себя таким с Вероникой.
И черт с ней.
Телепин просмотрел почту, ответил на срочные письма. Время подходило к обеду, он почувствовал, что проголодался. Даже спускаясь в лифте вместе с какими-то молодыми людьми, которые притихли, когда он вошел в кабину, он еще считал, что спускается в столовую.
В столовую он не пошел, миновал проходную, вырулил со стоянки и поехал к ресторану, где обедала Вероника. Сегодня отчего-то улицы казались более многолюдными. Рядом с машиной остановилась группа подростков, они мешали смотреть на дверь ресторана, и Веронику он едва не пропустил.
Сначала он заметил ее мужа, тот быстро шел по улице, остановился, пропуская мамашу с коляской, зашагал дальше. Телепин выскочил из машины, поискал глазами Веронику, не нашел и неожиданно растерялся. Это было непривычно, он давно не терялся ни в какой ситуации.
Он тут же ее увидел, мгновенно догнал и недолго шел позади. Сегодня она была в светло-голубом платье, и он подумал, что платье наверняка оттеняет ее глаза.
– Привет. – Он обогнал ее и остановился, мешая пройти.
– Коля, что тебе надо? – поморщилась Вероника.
Она злилась по-настоящему, он помнил, как она умела сжимать губы.
– Не знаю, – честно сказал Телепин.
Неожиданно Вероника перестала сжимать губы, вздохнула и усмехнулась.
– Послушай, я очень счастлива в браке. Правда. – Для убедительности она кивнула. – Мне нравится моя работа. У меня все хорошо, и я не держу на тебя зла. Ты ведь это хотел услышать?
Вероника была права, он хотел услышать именно это. Он не хотел жить с чувством вины.
– Коля, не преследуй меня, – попросила она и медленно двинулась дальше.
Он пошел рядом, она покосилась на него, но ничего не сказала.
Они так и шли молча, пока она не остановилась у двери центра детского развития.
Она рассеянно посмотрела мимо него на проезжающие машины, недолго молча постояла рядом и неожиданно сказала:
– Знаешь, я рада, что мы расстались так, как расстались. Мы бы все равно расстались, но могло выйти хуже.
Он не посмел спросить, почему они обязательно расстались бы. Спросить не посмел, а знать хотелось.
Ужасно глупо, но рядом с ней он чувствовал нелепую робость. А ведь он давно не робел даже в кабинетах самого высокого начальства.
Вероника взбежала по невысокому крыльцу, он направился назад к машине. Подумал, зашел в ресторан, где обедала Вероника. Заказал обед, но аппетит пропал начисто, и обед он оставил почти нетронутым.
Времени до прихода Дины было еще много, но Вадим поехал не в студию, а домой. Достал заключение генетической экспертизы, собрался разорвать и выбросить в мусорную корзину, но зачем-то снова внимательно его прочитал, думая при этом не о Славиной студенческой связи, а о себе и о Динке.
