Мобильник, вибрировавший перед ним на стеклянном столике, показал входящий звонок. Командный пункт. Штойер. Они его уже искали.
Гетц принял решение. Выбора у него не было.
5
Настоящая преисподняя располагалась всего в нескольких шагах. Короткий путь, который Ира проделала на подгибающихся ногах, через четыре метра заканчивался неопрятной кухней в заднем помещении трактира.
— Вас не интересовало, как вообще выживают в городе эти маленькие магазинчики? — поинтересовался Шувалов, набирая восьмизначный цифровой код у алюминиевой двери. Ира услышала гидравлическое шипение, и следом клацанье замка. — Самые дешевые лавки с барахлом в самых дорогих районах? Бутики, где персонала больше, чем клиентов, и задрипанные забегаловки, вроде этой?
Подручный Мариуса распахнул дверь и кинул в комнату Дизеля, висевшего у него на плече, как свернутый ковер. Ударившись о пол, главный редактор закашлялся.
— Я объясню, — бодро сказал Шувалов, как маклер, демонстрирующий новому клиенту сдаваемые в аренду помещения. — Некоторые из этих мест принадлежат мне. И, как это часто бывает в жизни, настоящая идея предприятия раскрывается лишь со второго взгляда. В данном случае эта комната.
Ира покачнулась и должна была сразу же за что-нибудь схватиться, после того как она кинула взгляд внутрь. Но она готова была скорее упасть, чем принять руку Мариуса.
— Что это? — задыхаясь, спросила она, хотя ей, собственно, было все равно, поскольку она ни при каких обстоятельствах не переступила бы порога этой комнаты. Она была пуста, как помещение на стройке. Ни стола, ни стульев, ни отопления — не было ничего, что могло отвлечь глаза от этого мрачного узора, равномерно покрывавшего пол, потолок и все стены.
— Я называю это «комнатой воспоминаний».
Мариус забрал у Иры стакан и подтолкнул ее в помещение. Она была слишком измучена, чтобы сопротивляться этому. Уже через два шага она споткнулась о собственные ноги и прислонилась к стене, чтобы не потерять равновесие. Теперь, когда она прикоснулась к ней, узор показался еще тошнотворнее. Вся комната была оптическим обманом, заставлявшим вошедшего почувствовать, что он попал внутрь засасывающего водоворота.
«Белая пытка», — ударило Ире в голову. В кругах специалистов этот метод пытки еще называли сенсорной депривацией. Обычно преступнику при этом закрывали глаза, уши, рот и нос, пока он со связанными руками часами должен был стоять на коленях. «Белая пытка» была любима зарубежными тайными службами еще и потому, что не оставляла следов на теле, а Шувалов, кажется, сделал этот метод еще более утонченным. С одной стороны, он хотел устроить ей заключение в изоляции, а с другой — подвергал оптической десенсибилизации с помощью этой невыносимой окраски стен.
— Вряд ли нужно упоминать о том, что здесь, внутри, вас никто не услышит, как только я снова закрою дверь. Кроме галогенового прожектора на потолке, возможно, немного резкого, нет ни тока, ни газа, ни воды. Ваши мобильники, разумеется, также не работают. Я оставляю только воздух для дыхания. — Мариус взглянул на потолок. — Но не пытайтесь ломать себе ногти. Мелкая решетка вентиляции опломбирована, и, кроме того, туда не пройдет и мизинец.
— И надолго?
— Вижу, фрау Замин, вы поняли, в чем тут дело. Каждый раз, когда мои собеседники не хотят реагировать на обычные методы убеждения, я привожу их сюда, в «комнату воспоминаний». Смена обстановки часто творит чудеса. И спустя короткое время наступает такое положение дел, которое мне по душе. — Мариус усмехнулся. — До сих пор не разберусь, в чем здесь дело: в экстравагантной обстановке или в отсутствии воды. Теперь понимаете, почему я предложил вам напиток на дорожку?
Мариус осторожно поставил на пол стакан, из которого Ира сделала лишь глоток.
— Ах да, и последнее: обычно я прихожу раз в неделю и приношу с собой небольшое угощение. Правда, сейчас время поджимает, так что я кое-что придумал, чтобы подстегнуть вашу способность вспомнить.
Ира услышала звук, в котором, казалось, звукооператору ужасов удалось акустически сконцентрировать всю суть физической боли. Колеблющиеся синусоидальные звуки на частотах почти за пределами человеческого восприятия вторгались в болевые центры Иры так, словно ее уши были болезненным, воспаленным зубным каналом, на который попадали волны звуков проржавевшей бормашины зубного врача.
— Я снова приду завтра утром, — сказал Шувалов, и эти пять слов оказались приятным разнообразием.
У Иры уже после нескольких секунд акустического террора возникло ужасное чувство, как будто она постоянно жует алюминиевую фольгу. Даже Дизель снова очнулся и скривил покрытое кровавой коркой лицо.
— Если к этому времени вы не скажете мне, где я могу найти Леони, я забуду вас в «комнате воспоминаний».
Смех Мариуса над этой глуповатой игрой слов резко прервался, едва за ним защелкнулся замок.
6
Ира стояла под решеткой вентиляции и тщетно искала возможность закрепить на ней пояс своих брюк. Стальные прутья располагались плотно, как у мелкого гребня. Кроме того, потолок был слишком высоким, а Дизель вряд ли сможет поддержать ее, чтобы она могла здесь повеситься. Она на мгновение зажмурила глаза, чтобы не видеть узора стен, который порождал состояние, подобное тому, какое бывает после ЛСД. Однако это только усилило действие лавины звуков.
Затем она взглянула на стакан, стоявший на полу у двери.
«И зачем только я оставила коробочки с семенами дома? Зачем я вообще вышла сегодня из своей квартиры?» — думала она в отчаянии. Ира задрала свою футболку и уже в который раз заткнула уши ее краями. Безрезультатно. Эти звуки отдавались в костях. Ужасные вибрации превращали грудную клетку и череп в резонансные полости.
Ира сползла по стене и схватила стакан. Увы, она столько всего вынесла за это время, что высокоградусное содержимое вряд ли сделает ее сонной, а тем более бесчувственной. Несмотря на это, она сейчас смогла бы выпить его залпом. Она уже собиралась приступить к этому, как из другого угла комнаты Дизель пробормотал что-то невнятное, обращаясь к ней.
— Что?
— Не пейте! — задыхаясь, проговорил он еще раз.
— Думаешь, это отрава? — спросила Ира в надежде, что таким образом она положила бы всему этому быстрый конец.
— Нет, это наше единственное спасение.
Дизель подполз к ней и осторожно взял стакан у нее из рук. Он смотрел на него так, словно это была драгоценнейшая реликвия, дрожащими руками бережно опуская стакан на пол.
— И что теперь? — спросила Ира.
— А теперь тебе придется раздеться.
7
При всех психических мучениях «белая пытка» имела по крайней мере одно положительное воздействие: Дизель снова очнулся.
— Нижнее белье тоже? — спросила Ира.
