Дженни осторожно положила руку ему на колено.
— Зачем ты мне это рассказал, Рэй?
Он глубоко вздохнул:
— Потому что тогда все было просто. Я хороший парень. Он плохой парень. А потом, неделю спустя, нас вызвали на кражу со взломом. Владелец дома отправился на пробежку, а кто-то к нему влез. Мы говорим хозяину, чтобы он оставался снаружи, а мы проверим дом. Удостоверимся, что там никого нет. И наверху, в спальне, мой напарник находит бумажник хозяина. Грабитель явно не добрался до второго этажа — все на своих местах, ничего не перевернуто. Никаких следов, словом. И вот мой напарник спокойно сует бумажник к себе в карман, а потом, после дежурства, дает мне шестьдесят баксов. И говорит, что это моя доля.
— И что ты с ними сделал?
Рэй посмотрел на Дженни:
— Положил в карман.
Дженни нахмурилась.
— Ты их взял? — переспросила она.
Рэй пожал плечами:
— Он был моим наставником. Он должен был писать мне характеристику. Когда я возвращался домой в тот вечер, то чувствовал себя очень дерьмово. Ну просто очень дерьмово. Я остановился на углу Тулейн и Джефф Дэвис, на светофоре, и увидел на тротуаре нищего с табличкой на шее. Такой, знаешь, кусок картона, и на нем написано: «Помогите ветерану войны во Вьетнаме». Или — не помню точно — может быть, что-то типа «работаю за еду». И я опустил стекло, скомкал эти шестьдесят баксов и швырнул ему.
Дженни погладила его по плечам.
— Ты серьезно? Насчет измениться?
— Слишком поздно, — сказал Рэй.
— Ты действительно хочешь измениться? — Дженни решила не отставать.
Рэй снова замолчал. Потом кивнул:
— Хочу.
— Хотеть мало. Надо это сделать.
Но что такое слова в этом деле, стремительно подумала Дженни. Она сама находилась в точно такой же ситуации, как и Рэй. Она хотела измениться, изменить свою жизнь, хотела больше всего на свете. Но у нее не было сил. Сегодня она в первый раз произнесла это вслух. Значит, она должна первой сделать это. И помочь Рэю. Показать ему, что это возможно.
— Вот так вот просто? — Рэй щелкнул пальцами.
Дженни собралась с духом:
— Что нужно сделать сначала? Как я сказала?
Он не ответил.
— Сначала нужно признать, что ты сам во всем виноват.
— В чем я виноват?
— Во всем.
— Я во всем виноват? — переспросил Рэй.
Будет больно, подумала Дженни, но назад она не повернет. И ему не позволит. Это надо пережить.
— Да. Никто не виноват в том, что ты продажный коп и вор, Рэй. — Он попытался подняться, но Дженни его удержала. — И точно так же никто, кроме меня, не виноват в том, что я шлюха.
Рэй повернулся к ней:
— Во всяком случае, у тебя есть оправдание.
Дженни покачала головой:
— То, что моя мама заболела, — это не оправдание. Я могла бы заняться чем-нибудь другим, но выбрала это. Я выбрала стать шлюхой и трахаться с мужиками за деньги. — Она почувствовала, что плачет — слезы катились по щекам. — Любому, кто за это заплатит, я позволяю воткнуть в меня свою штуку. Куда он только захочет. В любое место.
— Замолчи. — Рэй закрыл глаза, как будто от боли.
— Но это правда. Может быть, ты вор и продажный коп, но ты заплатил за то, что сделал. А я… а я продолжаю торговать собой. Я обыкновенная.
— Замолчи! — Рэй схватил ее за плечи и встряхнул.
Но Дженни не остановилась.
— То, что ты сделал, — твоя вина. А то, что я сделала, — моя вина. Но никто не заставляет нас повторять те же ошибки. — Она глубоко вздохнула. — Все. Я покончила с «Домом». Я туда больше не вернусь. Я все продам, эту квартиру, свою машину, все, что угодно, — но я туда больше не вернусь.
Рэй обнял ее.
— Я тоже.
* * *
Было еще слишком рано, и Тони велел Джоуи остановиться возле «Рикабоноз кафе» на Панола-стрит. Надо подождать. Тони не торопясь позавтракал — две большие вафли, стакан сока и три чашки кофе. Джоуи попытался о чем-то его расспросить, но Тони сказал, чтобы он заткнулся и ел.
Глупый гоблин поворчал насчет меню — слишком много жиров, слишком много углеводов, мало белков, — но в конце концов заказал целую гору блинчиков. Он залил их кленовым сиропом и умял один за другим. Потом Джоуи заказал огромную яичницу — такую, что и в лошадь бы не уместилась, — и умял ее тоже.
После завтрака они двинулись в центр. Джоуи припарковал машину там, где сказал ему Тони, и удивленно огляделся:
— Это тот дом, где у босса офис?
Тони подтвердил.
— Мне пойти с вами? — с надеждой спросил Джоуи.
— Сиди в машине, — приказал Тони. — Никуда не ходи, ни с кем не разговаривай.
Качок послушно кивнул.
— Где твой мобильный? — спросил Тони.
— А?
— Твой мобильный, — повторил Тони. — Дай мне его. — Как только он выйдет из машины, Джоуи может позвонить Винни с отчетом. Незачем давать ему такую возможность.
Джоуи вытащил из кармана телефон. Тони выхватил его и положил в свой карман.
— Это… типа…
— Что? — Тони злобно уставился на Джоуи.
Джоуи пожал плечами:
— Ничего. Можете взять, если он вам нужен.
— Спасибо, — с ядовитой иронией сказал Тони.
Он хотел сразу же пройти к Старику, но секретарша — Конни, Карен, как там ее, мать ее, остановила его. У него не была назначена встреча с мистером Мессиной. Босс не любил нежданных посетителей. Поэтому он и держал секретаршу.
Тони присел на стул напротив регистрационной стойки и стал представлять себе, как Конни-Карен голая нагибается над своим столом. Так он провел целых пятнадцать минут. После этого секретарша проводила его к боссу.
В кабинете Старика Тони сел в то же самое кресло, что и в прошлый раз. Карлос Мессина посмотрел на него с раздражением:
— Я удивляюсь, что ты снова пришел.
Что означало — лучше для тебя, если это действительно что-то важное.
— Вы мне сказали, чтобы я присматривался к тому, что происходит в «Доме» и сообщал вам, — сказал Тони. Он нервничал гораздо больше, чем ожидал.
— Для этого у меня есть телефон.
Тони сделал глубокий вздох. Может быть, он совершает самую большую ошибку в своей жизни.
— Тут такое дело, что я хотел поговорить с вами с глазу на глаз.
Карлос сделал нетерпеливый жест.
— Человек, который предал нас, — Рэй Шейн. Это его рук дело.
