Натали вздохнула: для нее наступила самая рискованная часть совещания. Килокалории наступают, талия в опасности! Раньше она не подозревала, сколько этих самых калорий в вине. Узнала – ужаснулась. А блюда? Слюнки текут от ароматов, от вида румяной корочки террина
[48] из гусятины с гусиной же печенью… А, наплевать! На войне как на войне, будем есть, что дают. На солдат посты не распространяются. Мадам Легаре отведала и террина, и камбалы, припущенной в белом вине, под соусом из мидий и креветок, и сдобных тарталеток со свежим инжиром, украшенных взбитыми сливками.
Как и положено, разъезжались с виллы по очереди. Сначала гостеприимный дом покинул автомобиль с мадам Легаре и Кобзарем, затем минут через десять уехал Омар.
Бидо и Летисье остались на вилле «Шабо». Утром служебная машина доставила их в Париж. Там машина остановилась у комплекса старых мрачных зданий, находящихся на улице Сан-Доменик в самом центре города, недалеко от Марсова поля и Дома инвалидов. Комплекс принадлежал Министерству обороны Франции, где на третьем этаже находилась штаб-квартира ДПСД.
Всем предстояло еще одно совещание: контрразведчикам в родной конторе, банкиру – с Этьеном Гримо, а Натали с Аркадием договорились встретиться у него в резиденции.
В том, что мир тесен, мадам Легаре убедилась, регулярно встречая в Европе бывших граждан бывшего Советского Союза. Но ее всё равно удивляло, как часто на ее пути попадаются люди, чьей «малой родиной» можно назвать Арбат. Один из бывших ее парижских кураторов, а по совместительству – сотрудник ЮНЕСКО Борис Петров; два десятка неприкаянных интеллигентов из «политическо-творческой» эмиграции; вырвавшиеся на экономическую свободу валютные спекулянты и подпольные бизнесмены; три потомственных стоматолога; даже мерзавец Володька Кулябов, бывший второй секретарь советского посольства во Франции и одновременно заместитель советского резидента по линии ПР
[49]. Она была несказанно рада, когда ей стало известно о суде над ним и расстреле по возвращении в Москву. Наконец, в Париже объявился человек, который – кто бы мог подумать! – в школе сидел с Кулябовым за одной партой. Натали познакомилась с ним не так давно, когда обратила свой взор на торговлю оружием. Она понимала, что рынок этот – крайне специфический, очень мужской и, что хуже всего, – не в ее стиле. Но какие он мог принести дивиденды! Многие дипломатические каналы, по которым мадам Легаре доводилось переправлять через «железный занавес» и прочие границы драгоценности и антиквариат, обслуживали представители африканских государств. От них мадам знала подноготную жесточайшей межплеменной вражды, борьбы за власть на Черном континенте и целой армии вождей, откровенно метивших в Наполеоны. Да и в салоне Натали одно время бывал почтенный чернокожий профессор, выходец из Экваториальной Африки. Человек очень терпимый и мягкий, он сетовал: «Люди голодают и умирают от болезней, а правительство покупает танки. Нам нужны ваши специалисты – медики, геологи, преподаватели университетов. Какой преуспевающий европеец поедет в место, готовое за час превратиться в „горячую точку“? Только военный инструктор, наемник или торговец оружием. Наверху говорят: „Лучшее, что есть в белом человеке, – это его оружие“. Не думайте, мадам, что мы не обращались к нашему правительству. Многие дорого заплатили за это. Но нас очень мало…» Натали с сочувствующей миной внимала профессору, и душа ее болела, – нет, не за бедный африканский народ, а за упущенную прибыль. Черные ребята давно сменили луки и ассагаи на танки и самолеты. Боевая техника – дорогой товар. Когда-то влюбленный в Натали пилот назвал ей себестоимость одного истребителя с полным боекомплектом: тридцать миллионов долларов! Да ни на одном аукционе мира за самую уникальную икону не дадут столько! Торговля антиквариатом показалась ей детской игрой.
«Безобразие, что ТАКИЕ деньги плывут мимо, – размышляла не на шутку задетая Натали. – Но у меня нет никакого желания самолично лезть на этот грязный рынок. А вкладывать денежки через сомнительных посредников – более чем неразумно. Нет, мне нужен надежный и достойный компаньон». Приняв решение, мадам Легаре начала осторожные поиски подходящей кандидатуры. Самое смешное, что без антиквариата и здесь не обошлось.
Она прогуливалась по своей галерее, в последний раз прикидывая, стоит ли отправлять на аукцион роскошный сервиз. При рождении он был рассчитан не менее чем на 48 персон, но за долгую и трудную жизнь потерял часть предметов. Тем не менее он был одним из самых полных сервизов такого возраста. Сердце Натали разрывалось между любовью к красивым вещам и желанием сорвать куш на аукционе.
– Простите, мадам, – прервала ее страдания милая девушка (ну кто скажет, что она – одна из секьюрити галереи?). – Приехал мсье архитектор с клиентами. Он очень обрадовался, узнав, что вы здесь…
Мсье архитектор – это, конечно же, Жан-Мишель де Мурвиль. Гениальный дизайнер, бывший любовник, замечательный друг и, между прочим, поставщик покупателей. «Интересно, на кого он работает сейчас? Ба, да это семейный визит: мсье, мадам и две девчушки». Группа, за исключением архитектора, замерла у входа. Заинтригованная, Натали поплыла навстречу:
– Жан-Мишель, дорогой, ты совсем забросил мой салон!
– Прелесть моя, я сейчас работаю, как каторжный: вилла на Лазурном Берегу плюс вилла под Парижем. Клиент трудный, но самое тяжкое сейчас уже позади. Мы пришли посмотреть твой сервиз.
Натали восхитительно сложила губки и широко распахнула глаза:
– А денежек у вас хватит?
– Денег велено не жалеть. Буду экономить – оторвет голову
– Похвально! Он индийский набоб, арабский нефтяной король или внебрачное дитя Ротшильдов?
– Нет, дорогая. Торговец подержанной взрывчаткой. Он – твой земляк. Говорит, жил на Арбате.
Вот это номер! Натали смотрела во все глаза. Женщины все щебетали, не отрывая глаз от сервиза. Мужчина, очевидно, уже принял решение, поэтому оставил их вместе с восторгами у витрины и направился к хозяйке галереи.
– Мадам, разрешите представить вам Аркадия Кобзаря. Аркадий Кобзарь был, несомненно, чрезвычайно яркой – один галстук чего стоил! – личностью в Париже. Его наряд просто резал глаз, но удивительно хорошо сидел на высоком и подвижном мужчине, усвоившем европейский политес, но не пожелавшем отступиться от любимого стиля. То, что стиль именовался «нувориш», мужчину не трогало. Он заговорил, и сильный голос, великолепно передающий интонации и обертоны, вкупе со спокойным обаянием примирили Натали со скверным вкусом «земляка». Мысли мадам направились по проторенному руслу: «А не затащить ли нового знакомого в постель?» – но быстро повернули вспять: прозвучал сигнал тревоги. Отвечая на приветствие, она еще раз окинула взглядом мсье Кобзаря. «В чем дело?» Приятное лицо, крупный нос с подвижными ноздрями, хронически насмешливая улыбка, цепкие умные глаза… И не только умные… Конечно же, глаза! Увлекая «земляка» к витрине с сервизом, Натали уже не сомневалась: судьба свела ее с авантюристом высокого класса.
