Обладая бесценной секретной информацией, Советский Союз мог совершать опережающие действия или играть на внутренних противоречиях среди членов НАТО. К тому же Франция потеряла десятки миллионов, подписывая торговые соглашения с Москвой, только потому, что Советы знали все планы партнера, его возможные уступки и припрятанные козыри. Всего и не перечислить. Такой оперативный успех был достигнут благодаря тому, что КГБ своевременно получил от своего агента информацию об отправке из Парижа в Москву шести шифровальных машин. Машины отправлялись по две в каждом контейнере по железной дороге в обычных грузовых вагонах, используемых посольствами для перевозок тяжелого и громоздкого оборудования. Эти вагоны проходили в течение двух суток по советской территории.
Операция под названием «Сверчок» получила самую высокую оценку у руководства КГБ СССР. Сам председатель дал указание руководителям соответствующих подразделений представить к награждению ее непосредственных участников. Никто не был забыт… или почти никто. Сотрудники оперативно-технического управления, которые в максимально короткие сроки, что называется «на ходу», обработали французские шифровальные машины, были награждены орденами Красной Звезды. Их руководитель получил орден Красного Знамени. Сотрудник парижской резидентуры, осуществлявший связь с агентом Мимозой и проведший операцию по вербовке Валета, был также награжден орденом Красного Знамени. Резидент, который отвечал за все и вся в своей епархии, был представлен к ордену Ленина.
Что касается Виктора, то, с учетом всех его предыдущих заслуг и за воспитание ценного агента, он был удостоен высшей ведомственной награды – знака «Почетный сотрудник госбезопасности».
А Валет продолжал добывать материалы для «англичанина» еще долгие годы. Как сложилась его судьба, Натали было совершенно неинтересно. Она забыла о нем, как только выгнала незадачливого любовника за дверь.
А что же сама Натали, чем наградила ее Родина? Никому и в голову не могла прийти мысль о представлении ее к правительственной награде. Да она вряд ли и нуждалась в ней. Однако во время очередного посещения Москвы Натали получила благодарность от руководства, что ей было передано через того же Виктора, а самое главное – заверили в том, что в ближайшее время ее мать, долгое время стоявшая в очереди на улучшение жилищных условий, получит двухкомнатную квартиру в Новых Черемушках. Вот это награда!
Мужчины давно не представляли тайны для опытной и просвещенной Натали. Они проложили путь к ее намеченной цели – богатству и секс с ними – кто говорит о любви? – способ добиться желаемого. Что из того, что данное занятие нравится ей и само по себе? Она и не скрывает. Но женщины?..
«Олицетворение» содержания картины «Искушение святого Августина» служило первым всплеском еще не разбуженной чувственности. Московские приключения взрослой Натали не оставляли времени для желаний, дремавших в глубинах подсознания. Только в Париже, в кругу обеспеченных и «раскрепощенных», у нее возник сексуальный интерес и к дочерям Евы. Была ли она бисексуальной от природы? Конечно, определенный «гормональный крен» имелся, но, пожалуй, не меньшую, если не большую ответственность за эти эксперименты следует возложить на стереотипы, господствовавшие в головах «избранных», и на… банальное любопытство. И без сомнения, на любовь к прогулкам по краю пропасти.
Все, на что накладывалось табу, Натали пробовала «на зуб». Именно сладость запретного плода всегда определяла ее поступки, будь то рискованные парковки с карточкой ассоциации медицинских работников Франции на лобовом стекле «мерседеса», или махинации с контрабандным антиквариатом, или – как высшая степень приобщения к «деликатесам» цивилизованного мира – чувственные эксперименты с сестрой по полу. Сексуальная свобода, как известно, не знает границ: двое, иногда трое любовников сразу – обычное дело. Если бы Натали читала дневники Александры Коллонтай, то с удовольствием поставила бы свою подпись под лозунгом Валькирии русской революции: «Конечно, и у женщины бывают периоды повышенных сексуальных запросов… Чем богаче личность, тем любовь многограннее, красивее, богаче, тем меньше места для узкого сексуализма – дорогу крылатому Эросу!»
Но вот, наконец, и Натали вышла за рамки «узкого сексуализма». И, как типичный представитель «цивилизованного мира», начала порхать от одного запретного плода к другому, пытаясь найти высшее сексуальное наслаждение в обманчивой новизне ощущений. И даже убедила себя, что это ей удается…
Для отдельных «продвинутых» лиц из круга, где вращалась мадам Натали – круга известных деятелей бизнеса и культуры, существовал закрытый клуб, куда допускали лишь по рекомендации и где строго соблюдалась конфиденциальность. Клуб располагался недалеко от королевского дворца в Версале. В настоящее время и в Москве появились подобные заведения под названием «клубы для свингеров». Однако, как всегда, первопроходцами здесь были американцы. Они создавали моду для свингеров или своперов, как некоторые из них предпочитали себя величать, ежегодно меняли опознавательные знаки (например, гвоздика в петлице) для «единоверцев». Организовывали общества для «swapping couples» – меняющихся партнерами супружеских пар. Очень скоро и консервативная старушка Европа ввела подобное сексуальное новшество. К этому времени уже стало обычным меняться не только женами и мужьями крест-накрест, а вообще предаваться общему блуду, традиционному и нетрадиционному, пребывая в свободном поиске без всяких ограничений.
После развода с Легаре Натали стала появляться в клубе, приезжая туда с любовниками. Подобные острые развлечения, увы, тоже приедались. И она, по возможности, старалась внести некоторое пикантное разнообразие в традиционную программу.
Внешне версальский особняк для экзотических утех весьма непримечателен. Строгий двухэтажный дом стоит на отшибе, лишь в окружении каштанов. Выдержан в классическом стиле, без излишеств. Две камеры слежения над входом – новинка того времени – бесцеремонно осматривали посетителей. Приоткрывалась массивная дверь, и швейцар, с безупречной внешностью члена палаты лордов, приглашал гостей в гардеробную, где не менее вышколенный лакей принимал плащи и шубки. Широкая лестница вела наверх в ресторан, небольшая арка в холле открывала вход в коридор, ведущий в бар, за которым начинался лабиринт соединявшихся друг с другом уютных помещений – больших для комнат и слишком малых, чтобы именовать их залами. Перед тем как пройти в ресторан, Натали и ее спутник Жан-Лю направились к стойке бара. Бармен с улыбкой, как старую знакомую, но без тени фамильярности приветствовал Натали и ее спутника.
– Рад видеть вас, мадам, сегодня у нас большой сбор. Помимо членов клуба много интересных гостей. Надеюсь, вы проведете время достойно…
– Спасибо, Стив. Постараюсь оправдать доверие.
На стойке, как по мановению волшебной палочки, возникла бутылка с ее любимым напитком – на горлышке виднелась наклейка-стикер с надписью «НАТАЛИ». По традиции, каждый постоянный член клуба хранил бутылку своего любимого напитка в баре. Если она опустошалась, бармен тут же, автоматически, заводил новую.
Выпив по рюмке сухого мартини с водкой, Натали и Жан-Лю прошли наверх. Там они уютно устроились в небольшом алькове – одном из шести на каждой стороне стены узкого зала и заказали себе легкий ужин с шампанским. Симметричность альковов имела свое тонко продуманное назначение. Находящиеся там пары или небольшие компании могли хорошо разглядеть своих сидящих напротив «коллег» по клубу, чтобы позднее не терять времени на выбор партнера. Здешняя кухня отличалась изысканностью и удовлетворяла самые требовательные вкусы парижских гурманов. Огромных лангустов, лениво шевелящих длинными и острыми, как шпаги, усами можно было заказать прямо из большого, ярко подсвеченного аквариума, установленного посередине зала.
