– Пустить мне пулю в затылок, – спросил я, – если она по своей капитанской мудрости решит, что нечто идет не так? Капитаны – это же светочи!
– Что вы, – сказал он и как-то злорадно заулыбался, – вы поедете как благополучная супружеская пара.
Я покосился на Ингрид, у нее на лице проступило изумление. Похоже, для нее это тоже новость.
Я сказал брезгливо:
– Она совершенно не в моем вкусе. Чтобы я женился на такой штангистке? Никто в такое не поверит. Я что, похож на футбольного фаната?
– Нет, – согласился он, – но… это желательно для дела.
– Должна быть, – сказал я, – веская причина. Которую вам не отыскать.
– Например? – спросил он.
Я сдвинул плечами.
– Например, она должна быть баснословно богата.
Мещерский поинтересовался деловито:
– Насколько?
– Не знаю, – ответил я. – Вы же знаете, какая у меня месячная зарплата? Должна быть сумма, чтобы повергла… Учтите, доктор наук стоит дороже, чем кандидат, а то для вас все научные работники на одно лицо, будто мы из Китая.
Пока он раздумывал, я порылся в инете и не отыскал ничего похожего на диплом Мещерского Аркадия Валентиновича, да и сам Мещерский не существует, хотя есть Мещерский Аркадий Семенович, работник мукомольного завода, но это вроде бы не совсем то…
Ингрид сказала мне язвительно:
– А репутация?.. Не стыдно быть женатым на миллионах?
– Так будет хотя бы оправдание, – отрезал я. – Любой демократ и либерал меня поймет и одобрит. Еще и позавидует. Правозащитники вообще скажут, что их человек до мозга костей. У нас рынок или нет? Любой человек – товар. Да и госдеп одобрит.
Мещерский подумал, сказал с самым невозмутимым видом:
– Владимир Алексеевич прав. Сейчас что делается без одобрения госдепа? Но в России с ее остатками добропорядочности и моральных устоев… самым тяжким способом разбогатеть остается женитьба.
– Вот-вот, – согласился я.
– Сумма должна быть, – сказал он раздумывающе, – где-то от десяти миллионов…
Глава 4
Он окинул Ингрид оценивающим взглядом, словно прикидывал, за сколько женился бы он сам, но то ли погоны полковника на откатах и так дают хороший доход, то ли решил, что за фамилию Мещерских могут дать больше.
– Десять? – сказал я. – За десять пусть на ней крокодил женится. Я еще не настолько низко пал. Сто!
Он снова посмотрел на Ингрид, как мясник на козу у входа на рынок.
– Сто многовато. Хотя я капитана Волкову ценю, но…
Я покачал головой.
– А в чем проблема? Да хоть двести, это же всего лишь прикрытие, а не реальные деньги!
Ингрид сказала обидчиво:
– Вы все врете! Я знаю ребят, счастливых жениться на мне хоть сейчас! Бесплатно. Напротив, у них самих хорошие деньги.
– Видите, – сказал я, – какой у нас народ со здоровыми вкусами? Любит здоровых людей!.. Главное – победить на чемпионате мира по штанге, а Интернет пусть изобретают другие!.. Те, кто всего лишь умный.
Ингрид обидчиво поджала губы, Мещерский сказал уже более деловым голосом:
– Ладно, сделаем. Вам будет даже позволено пользоваться вашим счетом.
– Ого!
– Разумеется, – уточнил он, – с объяснениями, куда, сколько и с какой целью. Но это нормальная практика в нашем мутно-прозрачном обществе, где люди под наблюдением поневоле становятся законопослушнее и даже нравственнее.
Ингрид сказала недовольно:
– Дело не в том, что мне должно быть обидно, но не слишком ли большие суммы озвучиваете?.. Как уже сказала, могу назвать имена людей, кто хоть сейчас вступит со мной в брак…
– Тоже штангисты? – спросил я. – А в самом деле, почему не привлечь то, что дешевле? Мышцы дешевле мозгов. И с каждым годом заметна тенденция, как говорят банкиры, к дальнейшему обесцениванию этой гладиаторскости. Если, конечно, не брать высшую лигу.
Мещерский сказал задумчиво:
– Проблему вашего личного счета решим.
– Как?
– Перекинем с одного счета на другой, сделаем все бумаги, свадебные снимки, счета за обеды в ресторанах…
Я посмотрел на него с сомнением.
– Вы серьезно?.. Такая легенда в самом деле что-то значит в нашем насквозь пролиберальненном обществе?
Он развел руками.
– При всей свободе отношений в нынешнем свободном демократическом мире остается прослойка людей, что выступает за традиционные ценности. Их уже немного, однако…
– Однако что?
– Однако, – договорил он, – эти люди обычно занимают более привилегированное место в обществе. Я имею в виду, наверху. Власти и средств в их руках неизмеримо больше в процентном отношении, если брать их мизерную численность. Потому, готовя вам легенду, мы их тоже принимаем во внимание. А остальному демократическому большинству, которое и так ничего не решает, все равно, в браке вы или нет, так что ваш имидж будет защищен со всех сторон.
Ингрид сидит злая и надутая, а я сказал в нетерпении:
– Хорошо-хорошо. Договорились. Вы как-то обеспечиваете моей лаборатории грант в размере миллиона долларов, а я поступаю в ваше распоряжение… на одно-единственное задание. Что случилось такое особое, что вы, отодвинув своих прыгающе-стреляющих суперменов, решили обратиться ко мне?
– Хорошо, – сказал он, – Ингрид, ты можешь пока выйти. А я этого товарища введу в курс дела.
В дверь стукнули, вошел в таком же элегантном костюме, только стального цвета, высокий и приятно улыбающийся мужчина, хорошо сложенный и с пропорциональной мускулатурой элитного гладиатора, которую не спрячешь даже под тканью костюма от Гриффина Бримли.
Не глядя в нашу с Ингрид сторону, спросил вежливо:
– Аркадий Валентинович… вызывали?
Ингрид прошла мимо него в коридор, а Мещерский сказал коротко:
– Да.
Дверь за Ингрид захлопнулась плотно, Мещерский выждал чуть и сказал в мою сторону ровным голосом:
– Это майор Бондаренко Ростислав Васильевич, заведующий общим отделом. Ему предстоит подготовить легенду для Ингрид и вас, Владимир Алексеевич. Семейная пара, пять лет в браке, она богатая наследница, вы женились как бы не ради денег, но стали обладателем пары контрольных пакетов где-нить… Ростислав Васильевич, подберите что-нить нейтральное, а на личный счет счастливого жениха должно капнуть два-три миллиона долларов.
Я напомнил:
– Договаривались о десяти! Иначе женитесь сами.
– Остальное в акциях, – напомнил он. – Солидные люди поступают именно так. А если все деньги на счет – это мечта бедняков.
