— Ладно, сейчас позову.
Дональд нашел обеих женщин на кухне, сидящих за столом перед большой плошкой воздушной кукурузы, жующих и дружески, весело болтающих. Остановившись незамеченным в дверях, он с улыбкой наблюдал за ними и неожиданно для себя подумал, что это и есть семейное счастье. Девочка скоро начнет взрослеть, и ей будет с кем поделиться своими радостями и горестями. Он вдруг представил их одной семьей. Его семьей.
Словно что-то почувствовав, Труди обернулась и, заметив отца, еще секунду назад такая веселая, сразу посерьезнела.
— Ну? Что она сказала?
— Мама хочет поговорить с тобой, — ничего не объясняя, сказал Дон, заходя на кухню.
— Она отказала тебе, да?
Он улыбнулся.
— Она сама тебе все скажет, родная. Впрочем, можешь распаковывать чемодан.
— Правда? Папочка, неужели?
Довольный, он обнял ее.
— Правда. А теперь иди поговори с мамой. Она ждет тебя.
— С ума сойти!
Глаза девочки заблестели. Широко улыбаясь, она выбежала из кухни.
Нэнси проводила Труди взглядом и повернулась к Дону.
— Она прекрасный ребенок. Я просто влюбилась в нее.
— Несмотря на то что этот агнец ввел тебя в смущение? — поддразнил он ее и, протянув руку, взял пригоршню кукурузы. — Она очень прямолинейна. Флоренс говорит, что это от меня.
Пропустив мимо ушей его насмешку, Нэнси неопределенно хмыкнула.
— Но она действительно не делает секрета из того, что не хочет видеть тебя одиноким.
— А я и не одинок.
Услышав его заявление, Нэнси поперхнулась. Она закашлялась, слезы выступили у нее на глазах. Девушка потянулась за содовой, но тут Дон хлопнул ее по спине.
— Успокойся, дорогая. Что такого я сказал? Ведь для тебя не новость, что ты мне нужна и уже давно.
— Да, но… — Наконец придя в себя, она вытерла слезы и стрельнула глазами на дверь. — Дон, тебе не следует сейчас говорить об этом. Труди…
— …Не слепая, — закончил он за нее. — Она уже достаточно взрослая, чтобы понять, что происходит между нами.
Ее щеки стали пунцовыми. Неужели все так очевидно?
— Знаю, но ведь это же ее дом, а не мой. Мне не хочется, чтобы из-за меня она неуютно чувствовала себя здесь.
Дональд усмехнулся.
— По-твоему, она чувствует дискомфорт? А мне показалось, она несколько разочаровалась, узнав, что мы не любовники.
— Я тоже заметила, но это только потому, что она очень хочет, чтобы у тебя кто-нибудь появился, — упорно отстаивала Нэнси свою точку зрения. — Окажись на моем месте любая другая женщина, у нее были бы те же чувства.
— Не думаю, — буркнул он, поглаживая ее по спине. — В конце концов что гадать. Не другая, а ты здесь, и я хочу.
— Мама так спокойно… — Труди оборвалась на полуслове, когда, ворвавшись на кухню, увидела отца рядом с Нэнси. Она недвусмысленно ухмыльнулась. — О-о… Может, мне уйти? Вы только скажите, и я сразу же пойду спать.
Девочка повернулась, чтобы выйти, но Нэнси, вскочив, задержала ее.
— Нет, подожди. Труди. Пока тебя не было, я спала в твоей комнате. Я сначала заберу оттуда свои вещи.
Труди замерла, очевидно, поняв, что Нэнси не обманывала ее, когда говорила об отношениях с отцом.
— Ой, а где же тогда вы будете спать?
— А чем плох диван в гостиной?
— Нет, лучше я лягу на диване, — вмешался в разговор Дональд. — А ты ложись на моей кровати.
Она представила себя в его постели и покраснела.
— Нет-нет. Я не могу пойти на такое.
— Тогда мы оба ляжем в мою постель, — предложил он и, глядя на нее, усмехнулся. — Зачем терзать себя жестким диваном, когда имеется такая широкая кровать. Ну так что ты выбираешь? Чтобы я мучился на диване или блаженствовал с тобой на кровати?
Видя, с каким интересом девочка следит за их перепалкой, ей захотелось ударить его, пнуть ногой.
— Ну если ты так ставишь вопрос, тогда придется тебе довольствоваться диваном.
Он тяжело вздохнул и простонал:
— Я предчувствовал, что ты скажешь именно так.
9
Нэнси с ног валилась от усталости и думала, что в принципе ей все равно, где спать. Однако, принимая душ в ванной Дона и то и дело наталкиваясь глазами на его вещи, она почувствовала, что все ее тело напряглось от возбуждения. Чтобы не поддаваться лишнему искушению, девушка выключила в ванной свет и, в темноте закончив свой туалет, добралась до постели. Ее сердце сильно билось. Закрыв глаза, она попыталась расслабиться, но тщетно, ее не покидало ощущение его близости, заставляя сладко пульсировать лоно.
Нет, подумала она, в его постели совершенно невозможно уснуть. Надо найти себе какое-нибудь другое место, пусть даже на полу. Но у нее не было сил подняться. Сладострастные картины, распаляя воображение, одна за другой мелькали у нее перед глазами. Но она с ужасом поняла, что чем сильнее хочет его, тем тверже ее уверенность, что не сможет позволить ему дотронуться до себя. Невыплаканные слезы теснили ей грудь, девушка уткнулась в подушку.
Нэнси даже не заметила, как уснула. Забывшись тяжелым сном под утро, она не услышала, как почти бесшумно отворилась дверь и обнаженный по пояс Дон вошел в спальню и направился к своей туалетной комнате. Его глаза, устремленные на нее, горели страстью. Конихан не произнес ни звука, но сквозь сон она внезапно почувствовала, что он здесь, совсем близко.
Нэнси открыла глаза и увидела, как он достает из шкафа рубашку. Еще небритый, с растрепанными волосами, падавшими на лоб, он напомнил ей большого, угловатого мальчишку. Неожиданно, словно ощутив на себе ее взгляд, он обернулся, и его горячий взор показался ей далеко не невинным.
— Доброе утро, — прошептала она.
Девушка испугалась, что он заметит ее трепет, пожирающее ее страстное желание. Не будь этого, она бы равнодушно приветствовала его и потянулась за халатом. Так и есть! В его серых глазах она прочитала, что он все понял.
— Доброе утро, — буркнул он хрипловатым от сна, ненатуральным голосом. — Как спалось?
Ее первым поползновением было сказать, что она спала как убитая, но вместо этого Нэнси села на постели, натянув до подбородка простыню, и честно признала:
— Ты снился мне всю ночь.
Дон задержал дыхание. И это после того, как она заставила его ютиться на диване, томясь желанием и воображая ее в самых соблазнительных позах! Поборов соблазн, он отвернулся.
— Дорогая, я все-таки мужчина, и тебе не стоит говорить такие вещи, сидя полуобнаженной в моей постели, — укоризненно проворчал он. — Лучше постарайся уснуть. У тебя еще целый час в запасе.
