– Между прочим, этот вопрос время от времени задают себе тридцать процентов мужиков в нашей стране, а остальные шестьдесят восемь процентов – геи, политики, импотенты и алкоголики.
– Звучит цинично. Постой, – он улыбнулся. – А где еще два процента?
– Витают в облаках.
– Летчики?
– Нет, святые.
Он задумался. Наверное, силился определить, к какой из перечисленных категорий относится он сам. Потом спросил:
– И как зовут твою новую пассию?
– Пока не знаю. Она не успела представиться. Получилось как в кино: спустился с небес под землю, увидел, расчувствовался, заговорил, но… двери захлопнулись, и я умчался в тесном вагоне воевать с темными силами, а она осталась горевать на платформе.
– Девушка без адреса?
– Что-то вроде того.
– Помощь нужна?
– Нет, спасибо. Я справлюсь.
– Ладно. Ключи от домика возьмешь у узбека (узбек – это сторож на его фазенде). Я его предупрежу. А теперь пойдем, опрокинем по рюмашке за твои успехи на всех фронтах, – он криво усмехнулся. – Так, значит, говоришь, святых всего два процента?
– А кто их считал?
* * *
Я увидел себя в подземном переходе, спешащим на утреннюю встречу с жирной рыбиной.
Там я наступил на откуда-то взявшуюся черную кошку, она злобно на меня покосилась и… вдруг встала на задние лапы, загораживая мне путь. Я хотел обойти животное, но кошка хищно открыла пасть, обнажив мелкие острые зубы. Затем она встала в боксерскую стойку. Я вгляделся и рассмотрел на её передних лапах боксерские перчатки. Это становилось интересным. Странно, что люди не обращали никакого внимания на кошку. Я огляделся по сторонам в поисках дрессировщика и увидел нищего. Он вальяжно сгибал и разгибал указательный палец, явно маня меня к себе.
Я подошел, и меня чуть не стошнило от запаха сивушного перегара. Повинуясь взгляду нищего, опустил глаза и увидел шляпу для подаяния у его ног, которую держала черная кошка. Она уже успела сменить боксерки на розовые перчатки, кажется, лайковые. Инстинкт самосохранения подсказал мне, что обморок – плохой для меня вариант, поэтому я достал червонец, нагнулся и опустил его в шляпу. Выпрямляясь, я почувствовал в ухе шепот нищего:
– Сколько время?
– Десять – десять утра… – я машинально посмотрел на наручные часы.
– Осталось десять минут. Иди к ней, – нищий махнул рукою в сторону эскалатора.
И я пошел к ней.
– Не забудь купить цветы!.. – гадливо засмеялся вслед нищий. Или не нищий, а кошка?..
* * *
…Я проснулся. Резко сел в кровати.
Потревоженная жена заворочалась и что-то проворчала во сне.
– Завтра я ее увижу! – вдруг наполнила меня уверенность и я ласково посмотрел на жену. – Спи, родная, – я улыбнулся. – И пусть тебе приснится твоя долбанная горбатая Настя… в холодной комнате, с картонной биркой на ноге.
* * *
Утром, отложив все дела, я наведался на «место первой встречи», и занял наблюдательный пост напротив эскалатора. Приобретенный в ближайшем ларьке букет чайных роз, притягивал магнитом любопытные взгляды прибывающих и убывающих граждан. Нетерпеливые часики тикали в голове, отсчитывая минуту за минутой, а кареглазая красавица никак не объявлялась. В 10.10 её все не было. А ещё через полчаса терпение мое иссякло, и я направился к выходу, размышляя по дороге, как поступить с букетом: выбросить в урну или преподнести жене.
На улице закурил и поежился от холода. Погода выдалась скверная. Дул сильный порывистый ветер, и с неба моросила какая-то мерзкая хлябь.
«Не срослось, – подумал я, криво усмехаясь. – А может оно и к лучшему. Вернусь домой, отосплюсь, посмотрю телевизор, полистаю журнальчики, выкину из головы эту брюнетку и вымолю у Бога другую. А почему именно брюнетку? Можно и блондинку. Блондинки тоже бывают очень даже ничего».
Я удрученно посмотрел на цветы, потом на круглую зеленую урну, из которой сочился тоненький дымок, тяжело вздохнул и пробормотал под нос: «Ну, давай, удиви меня, твою мать. Изобрази что-нибудь праздничное. Что-нибудь…». Произнося эти слова, я медленно перевел взгляд на припаркованный неподалеку джип, и… оцепенел от удивления. Сигарета едва не соскользнула с губ вместе с ругательством. Прислонившись спиной к джипу, моя таинственная незнакомка переминалась с ноги на ногу, и прятала раскрасневшееся лицо под поднятым воротником кожаной куртки.
– Ты меня совсем заморозил, Горемыка, – с наигранной строгостью сказала она. – Еще немного и я превращусь в сосульку.
* * *
Вручив красавице чудом уцелевший букет, я улыбнулся кислой улыбкой гостиничного швейцара и распахнул перед ней переднюю дверцу машины. Она надменно кивнула, легко опустилась на кожаное сидение и с наслаждением погрузила остренький носик в кремовую розу. Пристроившись рядом, я завел мотор, включил обогрев салона на полную мощность и пристально посмотрел ей в глаза, рассчитывая получить исчерпывающие разъяснения по поводу ее, мягко говоря, странного поступка. Старательно делая вид, что не замечает моего взгляда, она вдыхала запах цветов и блаженно щурилась, точно сытый кот на деревенской печке.
«Забавная штучка», – подумал я и сказал предельно ласково:
– Доброе утро.
– У тебя есть какая-нибудь классическая музыка? – спросила она.
– Ну, как же без нее? Стинг или Маккартни? – я пытался быть остроумным.
– Нет. Вивальди или Бах?
– Это еще один тест, типа как с колечком?
– Возможно.
– Значит, два – ноль в мою пользу. У меня есть сборник классической музыки в современной обработке.
– Хорошо, – чуть слышно сказала она, – тогда поставь Стинга или Маккартни, только не очень громко.
– Может быть, сначала познакомимся?
– Меня зовут Люба.
– А меня…
– Я уже знаю – Горемыка. – Она загадочно улыбнулась и добавила. – Ничья. А теперь давай махнем куда-нибудь, где тепло и нешумно.
И мы махнули.
* * *
В ресторанчике было немноголюдно. В теплом воздухе, густо пропитанном аппетитными запахами разнообразных блюд, отчетливо ощущался и тонкий аромат чайных роз, заботливо помещенных знакомым официантом в высокую стеклянную вазочку на нашем столике. Заказанная пища была не только съедобна, но и вкусна, а звучавшая музыка мелодична и ненавязчива. Что еще, спрашивается, нужно для того, чтобы приятно провести время двум романтически настроенным натурам?
– Дантист пациенту: «Откройте, пожалуйста, рот». Пациент открывает. Дантист через минуту: «У меня для вас две новости: плохая и хорошая. Вы только что проглотили мой пинцет, но зато для инвалидов у нас существует скидка – десять процентов», – я закончил пересказ анекдота от Кукушкиной и рассмеялся.
