– Не понимаю. Тебе-то это зачем? На твоем месте я бы сейчас пихала мои вещи в сумку, только чтоб я не передумала и не осталась. Ты остаешься с ним вдвоем, все прекрасно, ты ведь хотела этого.
– Мэри, ты же не знаешь...
– Та-ак, все! – заорала я, хлопнув ладонями по кровати. – Мне надоело слышать эту идиотскую отговорку, Марго! Что еще надо знать?! Что?! То, что вы друг друга любите?! Это понятно даже воспитаннику интерната для слепоглухонемых с отклонениями в развитии!
– Мэри, мы расстались... уже давно... – проговорила Марго, глядя в пол, и я сразу закрыла рот, мгновенно прекратив орать. – Вот так... он решил сделать мне сюрприз, а я... я решила, что он снова, снова ушел к какой-то девке, Мэри. Если бы это оказалась ты – мне не было бы больно... но ты была дома, я слышала, как ты ходишь, как ищешь сигареты. Ты была одна... и я не нашла ничего лучше, как отомстить. Я позвонила Лео – и уехала к нему. А утром, когда вернулась, нашла Алекса у камина... он на меня даже не посмотрел, только сказал: «Больше не приближайся, сама убила все». – Марго всхлипнула. – Он ездил за тюльпанами... за тюльпанами, Мэри – завалил мне ими всю комнату... а я...
Я не знала, что сказать. Как же я не заметила того, что они уже не вместе? Неужели ослепла или погрузилась в свои проблемы? Хотя... что это изменило бы? Ничего.
– Верни его, Марго. Пообещай, что, когда я уеду, ты сделаешь все – и вернешь его. Так нельзя.
Она ничего не ответила, и я прекрасно знала – в чем-то Марго очень похожа на меня. Как раз в том, в чем не надо бы... И уж если она сказала «все», то первая ни за что не решится сделать шаг, а будет молча страдать. Оставалось только уповать на то, что Алекс окажется умнее и не потеряет ее снова.
Мне пришлось прожить в Цюрихе еще неделю – ровно столько потребовалось Алексу, чтобы купить мне билеты до Москвы и до родного города. Я приняла его помощь.
Но как же он измотал меня за эту неделю...
Я проклинала все на свете, однако сделать ни с ним, ни – что самое ужасное – с собой ничего не могла. Каждую ночь он приходил ко мне, садился на кровать, брал за руку и молча смотрел в глаза. Если я пробовала их закрыть, он сжимал мои пальцы так, что хотелось вскрикнуть, и я снова смотрела на него. Смысла этой странной изощренной пытки я не понимала. Он мучился еще хуже, чем я, – осунулся, стал раздражительным, кричал по поводу и без. Марго втягивала голову в плечи и старалась не попадаться ему на глаза, спасаясь от гнева то у меня, то у себя.
– Иди к нему, – твердила я, надеясь, что капитуляция Марго поможет мне избавиться от еженощных визитов Алекса.
Она только смотрела на меня больными глазами и отрицательно качала головой:
– Нет, Мэри... это не тот случай. Он не простит мне – понимаешь?
«А ты? Ты простишь мне – если вдруг я сдамся? Просто сдамся и соглашусь на его молчаливые требования? Вот сегодня – возьму и скажу: на, бери? Как ты будешь смотреть на меня завтра утром, Марго? У меня просто нет сил терпеть это. Нет сил... Я тоже не железная, я влюбилась, мне трудно... и потому я сбегаю отсюда, чтобы не видеть гримасу боли на твоем лице, Марго».
Разумеется, я ничего не сказала. Считала дни до отлета, боялась ночей – и терпела. Мало того – когда однажды он не пришел, я отправилась к нему сама. Мне уже не хватало его взгляда, руки, запаха, просто ощущения близости.
Постучав, я вошла в темную прохладную спальню. Алекс лежал на кровати, смотрел в потолок и думал о чем-то.
– Можно?
Он не шелохнулся, и я, осмелев, подошла к кровати и села на край.
– Что ты хочешь, Мэ-ри? Зачем издеваешься надо мной? – Голос прозвучал глухо и с какой-то невысказанной внутренней болью.
– Может, я издеваюсь над собой?
– И над собой. Почему ты дразнишь меня и отталкиваешь? Разве ты сама не хочешь?
Я опустила голову. Он был прав. И сейчас я пришла зря... Но мне так нужно было увидеть его еще раз...
Алекс потянул меня за руку, и я упала головой ему на грудь. Больше ничего... через какое-то время его рука, осмелев, чуть сдвинула с плеча мой халат, но я тут же села:
– Нет!
– Почему?
– Не могу.
– Марго? – усмехнулся он, и я кивнула. – Марго – примитивное животное, Мэ-ри. Ей бы поесть, потрахаться – и чтобы все были здоровы. Больше ничего не интересует. Даже если она войдет и увидит нас вместе, ей не придет в голову расстроиться.
Эти слова меня ужаснули, я не ожидала, что Алекс способен на такие определения.
– Как ты можешь... как? Ведь ты же любил ее!
– Я и сейчас ее люблю, Мэ-ри, – спокойно сказал Алекс, выбивая из пачки сигарету и протягивая мне. – Люблю и никогда не оставлю. Но то, что я сказал, – правда. Это же самое я говорил ей в лицо, так что можешь не мучиться угрызениями совести.
Я пожала плечами:
– Это ваши дела.
– Давай поговорим о наших.
– Никаких «наших дел» нет, Алекс. Нет – и не будет.
Он вдруг сел, бросил в пепельницу сигарету и уставился на меня в упор:
– Кто из вас двоих должен умереть, чтобы мне наконец стало легче? – Эта фраза ударила меня как пощечина.
– Очевидно, я. Но ты этого уже не увидишь.
С этими словами я встала и вышла из его спальни. А назавтра вышла и из их с Марго жизни – как надеялась – навсегда.
Они провожали меня в аэропорт вдвоем, и это вселило в меня уверенность, что у Марго хватит хитрости и женского обаяния, чтобы вернуть его. А главное – что она сможет «убить в себе Мэри» и перестать упрямиться. Мне очень хотелось, чтобы она была с ним. Такой женщине, как Марго, непременно нужен «указующий перст», человек, который возьмет за руку и поведет, который будет решать за нее, обеспечит надежную поддержку. И именно Алекс способен дать ей все это сразу.
Я попросила Марго не оставаться и не ждать, когда я пройду через металлоискатель, – не хотела видеть ее слезы и сама плакать тоже не хотела. Чем дольше прощаешься, тем больнее расставаться, тем острее ощущение потери. Алекс вдруг взял меня за локоть и отвел в сторону. Из кармана пальто он достал белый конверт без надписи и кредитную карточку.
– Это тебе. Молчи, когда я говорю, – предостерег он, едва заметив, что я открываю рот, чтобы возразить. – В конверте пара строк для тебя. Прочти – может, что-то поймешь. Прощай, Мэ-ри. И живи. Я так хочу.
Сказав это, он резко развернулся и пошел прочь, попутно ухватив Марго за рукав куртки и потянув ее следом. Она пыталась обернуться, но Алекс только ускорил шаг. Я быстро пошла к металлоискателю, чтобы не смотреть им вслед, не расстраиваться и не плакать.
«Не плакать» – это только в планах. На самом деле я ревела все время, пока ждала объявления посадки. Рядом со мной притулился какой-то любитель русской экзотики из Берна и, заметив мои слезы, начал тут же развлекать меня всеми доступными способами. Я старалась подавить вспыхнувшее желание послать его по-русски, отворачивалась, прятала лицо в натянутый на глаза капюшон шубы, но тщетно. «Русофил» чертов обрушил на мою голову весь запас языковых познаний, безошибочно определив во мне носительницу этого самого языка. Он сыпал поговорками, которые безбожно перевирал, называл имена русских художников и писателей, плел что-то про Русский музей и Эрмитаж... Я возненавидела все на свете.
