Было это? Не было? О, Софья отлично усвоила искусство своих предков создавать вокруг имен святых и государей ошеломляющие слухи, которые потом повторялись в веках и постепенно становились правдивее самой правды.
Иван III устроил великие торжества по случаю рождения младенца, которого окрестили Василием. Софья пригласила из Рима в Москву своего брата Андрея. Он привез дочь Марию, и великая княгиня рада была оказать бедным родственникам покровительство, явить свое могущество и богатство. Она быстро сосватала хорошенькую Марию за князя Верейского и подарила молодым роскошное золотое ожерелье – сажень, которое некогда принадлежало Марии Тверской. Софье и в голову не могло прийти, что она не вправе это делать. Драгоценности первой жены наследует вторая – ну это же само собой разумеется!
Она даже не сообщила мужу о подарке. Решила, что незачем ему забивать голову такими мелочами.
И если даже терзало ее какое-то беспокойство, оно было сущим пустяком по сравнению с тем страхом, который после появления на свет сына вновь охватил ее душу.
Софья думала, что рождение мальчика излечит ее от этого страха. Однако вышло так, что она стала бояться еще сильней. Теперь уже не только за себя, но и за Василия. О, как хотела Софья, чтобы он когда-нибудь получил право зваться Василием II! Уже сейчас было видно, что отец полюбил его. Однако Иван Молодой ненавидел сводного брата и даже не находил нужным скрывать это. Вслед за Василием родился Юрий, и Софья снова увидела ненависть, исказившую лицо княжича.
Очевидно, Иван Васильевич тоже замечал это; он не уставал повторять, что Иван, и только Иван будет его наследником, его преемником, а вслед за Иваном – его сын. Пусть великий князь унижал таким образом жену, однако в то же время обеспечивал ее безопасность.
Иван Молодой приободрился, когда зашел разговор о его будущем сыне. Но чтобы появился сын, надо сперва жениться… В жены ему была выбрана дочь Стефана Великого, господаря Валахии
[37]. Стефан был старинным другом и союзником великого князя московского, к Елене Волошанке Иван Васильевич относился как к дочери. Однако ревнивые глаза Софьи видели совсем иное в этом отеческом расположении, в этом восхищении мужа красотой молоденькой снохи…
Стефан был известен своей приверженностью к православию, поэтому русская церковь одобряла этот брак, и, когда Софья присутствовала на пышной свадьбе пасынка, ее впервые ужалила горькая обида за прошлое, за ту скомканную, как бы украдкой совершенную церемонию – собственное венчание.
Елену радостно приняли и при дворе, и на Москве. А на великую княгиню посматривали либо снисходительно, словно звезда ее уже закатилась, либо с откровенной неприязнью. Софья знала, что народ до сих пор не может простить ей поспешный отъезд, вернее, бегство из Москвы, когда в 1480 году к столице подошло войско татарского хана Ахмата…
Как будто ей нравилось быть женой ордынского данника! Как будто это не оскорбляло ее саму и память ее предков! В Европе откровенно презирали русских, Русь называли подордынскими землями, не хотели брать отсюда невест, пусть даже первых раскрасавиц. Софья уже подумывала о будущем старшей дочери Елены – за кого она выйдет замуж, когда войдет в возраст? Неужто и к тому времени великий князь московский будет ездить в Орду за ханскими ярлыками и водить под уздцы ханского коня?..
Гордость Софьи бунтовала. И при этом ее не оставлял ужас перед Ордой. Не только русские настрадались от гнета татар – Софья не могла забыть впечатлений детства. Толпы магометан, воинственных, кровожадных турок, рыщущих по стране… Гибель близких, родных… Она боялась этих воспоминаний, как маленькая девочка может бояться своих снов. И вот однажды ночные кошмары воплотились в дневную явь: хан Ахмат шел на Москву!
Софья потребовала у мужа позволить ей и детям уехать из столицы. Князь Иван прекрасно понимал жену. В случае поражения быть великой княгине рабыней, а малолетним княжичам – ханскими рабами. Юрий только что родился, его еще от груди не отняли. Что будет с ним?.. И даже если отобьются русские, но сам Иван Васильевич падет в бою, Софье и ее детям солоно придется при новом правителе – Иване Молодом.
Великий князь бесконечно любил жену и их детей. А потому решил дать Софье возможность не только спастись, но и, в случае чего, начать новую жизнь, не будучи зависимой от чьих-то милостей. Она уехала из столицы на Белоозеро, увозя под надежной охраной детей – и казну Московского великого княжества. Да, доверие великого князя было неизмеримо высоко!
Узнав об этом, Иван Молодой впал в неистовство. С его легкой руки начали распространяться самые гнусные слухи о Софье.
– Когда приехала царевна со своими приближенными, вся наша земля замешалася! – судачили в дворцовых закоулках. За этот отъезд (а вернее, за любовь и жалость к ней великого князя!) ее, слабую, перепуганную женщину, мать маленьких детей, клеймили таким позором, как будто она была закованным в латы богатырем, показавшим спину слабейшему врагу!
Слава Богу – несчастье Софьи и всей земли Русской скоро кончилось. Два войска – русское и татарское – стали на противоположных берегах реки Угры, притока Оки, и простояли чуть не сутки, устрашая друг друга. Хан не решился принять бой и отошел в Орду. Эта не состоявшаяся битва получила название «стояние на Угре», а с татарским игом было покончено окончательно. Теперь Иван Васильевич с полным правом мог зваться царем всея Руси!
Софья вернулась в Москву. К прежним радостям и бедам. К прежним сварам и дрязгам. К прежней, с трудом скрываемой ненависти. И к прежним страхам.
Отчего-то чуялось ей недоброе… Нечто еще более грозное, чем даже наступление ордынцев.
И очень скоро осуществились самые мрачные предчувствия Софьи.
Иван Молодой женился, но этого мало: проклятущая Волошанка – вот уж плебейка, хоть и тщится строить из себя истинную патрицианку! – понесла от него с первой же ночи. Зимой 1483 года сыграли свадьбу, а осенью она родила сына, которого окрестили Дмитрием.
Софья искусала себе губы до крови, поняв, что Василий еще дальше отодвинут от престола. Софья в ярости изгрызла ногти, наблюдая, как радуется муж рождению внука, какими милостями осыпает он этот «перепеченный кулич» с глазками-изюминками – сноху (а про жену родную, которая теперь рожает сыновей год за годом, словно забыл!). И Софья чуть не умерла от ужаса, когда муж во всеуслышание объявил, что намерен одарить Елену Стефановну золотой саженью…
* * *
Конечно, скрыть, куда девалась сажень, не удалось: казначей сразу признался, что отдал ожерелье великой княгине. Да и Софья считала ниже своего достоинства что-либо отрицать. В ответ на упреки она выказала лишь высокомерное удивление, что ей, великой княгине, не принадлежат эти драгоценности…
Ненависть между Софьей и Иваном Молодым вспыхнула с новой силой. Елена Волошанка добросовестно подливала масла и подбрасывала дровец в огонь. Не остался в стороне и князь Верейский, жена которого и получила в подарок злополучную сажень. Вместо того чтобы исполнить приказ Ивана Васильевича и вернуть ожерелье, он ударился в бега и нашел спасение в вечно враждебной Литве.
