– Марго, а как ты думаешь?
– Алекс…
– Так, все, хватит. Там в пакете парик, приведи его в божеский вид, пока я девочку надуваю.
Какое счастье, что со стороны нас никто не видит, думала я, безжалостно дергая расческой длинные, почти как у Мэри, искусственные волосы парика. Два идиота – один надувает резиновую куклу, другая парик вычесывает…
Общими усилиями мы натянули на надувную игрушку джинсы и майку Мэри, нацепили парик, и Алекс уложил ее лицом вниз между двух полусгнивших кузовов. Из того же пакета извлек бутылку с какой-то краской, плеснул на затылок куклы и щедро разлил вокруг.
– Кровь, – объяснил он мне, и я усомнилась:
– Настоящая?
– На, попробуй. – Он сунул бутылку прямо к моему носу, и я не выдержала, зажала рот и кинулась в сторону.
Меня выворачивало минут пять, я уже еле держалась на ногах, когда Алекс соизволил подойти и потрепать меня по спине:
– Ну, что ты? Испугалась? Идем, в машине вода есть, попьешь и умоешься. Я уже закончил. – С этими словами он сунул мне в руки два поляроидных снимка. Они были чуть размазаны, но Алекс объяснил, что сделал это намеренно, мол, торопился, нужно было срочно уходить – так он объяснит заказчику.
– И он поверит? – недоверчиво переспросила я, рассматривая снимки и понимая, что даже я вижу лежащую на животе Мэри с пробитой головой.
– Поверит. Ему слишком хочется видеть ее мертвой, а волосы и перстень только подкрепят его уверенность.
– Вот урод, – процедила я сквозь зубы.
– Это точно…
Мы возвращались домой молча, я получила слишком много эмоций, чтобы разговаривать о чем бы то ни было, а Алекс всю дорогу болтал по телефону. Я не вслушивалась, как, собственно, никогда раньше. Мне не терпелось скорее увидеть Мэри, обнять ее, убедиться, что она жива.
В прихожей Алекс задержал меня и крепко сжал руку:
– Марго, не вздумай проговориться, поняла?
– Я знаю.
– Знать мало. Надо сделать.
Я освободила руку и пошла наверх, в спальню Мэри. Она сидела в постели, закутавшись в одеяло, и курила. В комнате пахло ментоловым табаком, рядом с пепельницей на тумбочке дымилась чашка кофе.
– Ингрид ушла, – бросила Мэри, стряхивая пепел с кончика сигареты. – А ты забыла у меня свой мобильник. Тебе звонили.
– Кто?
– Откуда я знаю? Мне запрещено подходить к телефону, подозреваю, что и на твой мобильник этот запрет распространяется, – хмыкнула она.
– Как щека? – Я осторожно взяла ее за подбородок и развернула к свету. Тонкая неровная царапина пролегла от скулы к подбородку. – Придурок, господи, – пробормотала я.
Мэри мотнула головой, стряхивая мои пальцы:
– Не надо, Марго. Мне неприятно. Где ты была, кстати?
– Гуляла, – уклонилась я. – Пойду, звонки посмотрю. Потом, может, поедим вместе? Ты завтракала?
– Я уже даже обедала, так что не хочу.
Она отвернулась от меня, натянула на плечо одеяло и всем видом дала понять, что разговор окончен. Поведение и состояние Мэри в последнее время меня пугали. Этот аборт еще…
Я не могла понять одного – почему вдруг Алекс так отреагировал на произошедшее. Алекс – фактически собственными руками лишивший свою первую жену Мадлен ребенка. Он женился на соседке сразу после того, как я отказалась развестись с Ромой и вернуться к нему. А как, как я могла вернуться – когда человек исчез, не подавал никаких вестей о себе, и я вообще считала его мертвым? И тут он является и требует, права какие-то качает. Он оскорбился моим отказом, уехал, женился на Мадлен. Она ждала ребенка… Я не знала об этом, вот честно – не знала, иначе не позвонила бы.… Но просто в какой-то момент я вдруг осознала свою ошибку и то, что брак с Ромой не приведет ни к чему.
Алекс прилетел…. Он обрушил на меня такую лавину нежности и любви, что я на секунду поверила – возможно, он изменился, все пойдет иначе. Он вынужден был вернуться домой – какие-то дела. Я ждала его в Москве, потихоньку собирала вещи и готовилась к разводу с Ромой, когда Алекс позвонил и сообщил, что приедет на пару дней позже – из-за развода с Мадлен и… похорон ребенка. Я лишилась дара речи, потому что слишком хорошо его знала…. И отказалась вернуться к нему. А через некоторое время от его брата совершенно случайно узнала о том, что в гибели ребенка был виноват Алекс и косвенно – я.
И вот теперь он осуждает Мэри, избавившуюся от ребенка, зачатого непонятно от кого. Да, Мэри, возможно, не права, но кому бы судить об этом, только не Алексу.
Только не ему….
Номер оказался незнакомым, я так и этак прикинула – нет, не знаю. Ну, ладно, может, ошибся кто-то – бывает. Наскоро переодевшись, я пошла в столовую, но оказалась там наедине с приготовленным Ингрид тушеным кроликом. Алекс обедать не стал, побросал какие-то бумаги в портфель и уехал, как всегда забыв сообщить, во сколько вернется и вернется ли вообще. Я послонялась по дому, попила чаю, вытащила какую-то книгу с полки огромного шкафа и прилегла на диване в гостиной. Однако чтение не увлекло – строчки прыгали и расплывались, смысла прочитанного я не улавливала, а потому решила не насиловать себя. Отложив книгу в сторону, почему-то вспомнила Рому. Интересно, как он там без меня? Кто теперь собирает его по утрам на работу, кто подбирает ему носки и рубашки с галстуками, кто выслушивает его постоянные жалобы на плохую погоду, тяжелый трудовой процесс, идиотов-журналистов и зануд-редакторов? Мама? Я почему-то была уверена, что Рома вряд ли до сих пор один – к нему всегда проявляли интерес женщины, считали его святым и покладистым, удобным в жизни и к тому же имевшим достаточно прочное положение в определенных кругах. Удивительно, что я не испытываю никаких эмоций по этому поводу… В последнее время я вообще стала замечать за собой эту отстраненность от всего и от всех – как будто заразилась от Мэри ее постоянным безразличием ко всему.
Позвонил Лео, но я вяло отговорилась от встречи, сославшись на больную голову и высокое давление. Почему-то именно сегодня я вдруг почувствовала отвращение к нему, как будто он виноват в том, что Алекс не пытается больше сблизиться со мной. Все, хватит – никаких Лео больше.
– Марго, ты чего тут? – В гостиную неслышно вошла Мэри, укутанная в джинсы, гетры и теплый свитер с высоким горлом, в мягких тапочках вместо привычных шлепанцев на шпильках. – Холодно, – пожаловалась она, присаживаясь на край дивана и пряча руки в рукавах свитера.
– Может, врачу позвоним? – предложила я, но Мэри покачала головой:
– Ты что, какому врачу? Все в порядке, просто согреться не могу.
– Хочешь, камин растопим? Ты ведь любишь. – Я поднялась и, не слушая вялых протестов Мэри, разожгла огонь.
Мы расположились в креслах, я даже успела заварить чай и принести его в большом чайнике в гостиную, так что теперь мы могли спокойно наслаждаться напитком и не двигаться с места.
