Столкнется притязающий с чужим интересом и ощутит свою
несвободу — таково правило. Но разве может свобода подлинная быть в
притязаниях? Говорят об этом религии ваши, вы же слушаете разговор их и
притязаете на отсутствие притязаний. Смешно мне безумие ваше!
В любви ищете вы спасения. Да, дорогие мои, любовь
бескорыстна, может она дать вам жизнь, но сможете ли вы, гонимые страхом, дар
принять этот? И что любви вашей дадите вы, спасающие свое безумие?
Дурно неблагодарным быть, но не от того, что дурно, а от
того, что пусто! Слаба любовь, если спасения ради от страха вашего любите вы,
ибо только вышедшие из топей страха и способны любить!
Может зверь жить не любя, ибо он принадлежит жизни, не
притязая на обладание ею. Но человек вырвался уже из лона жизни, и потому не
может он жить не любя, ибо жизнь — принадлежание. В принадлежании вашем
мудрость высшая и единственная свобода! Но есть ли силы в вас, притязающие,
любить любовью принадлежания?
Трудно быть Другим, но еще труднее позволить другому Другим
быть. Но знайте же, что блаженна минута, когда Другой говорит тебе: "Нет,
я думаю иначе!", и протягивает руку открытую! Ибо так он свидетельствует,
что дорог ему ты Сам, но не то, что ты думаешь. Так и рождается Другой: презрев
иллюзию, он открывает объятия.
Но говорят вам: "Нет!", и боитесь вы. Чудится вам,
что пришла смерть к миру вашему со словом этим, ибо рушит "Нет!"
картину мира вашего, рушит образ другого. Но то не смерть говорит вам, а жизнь,
от иллюзий ваших освобожденная. Когда же другой открывается вам Другим, не
смерти боитесь вы, но жизни самой! Что ж, увольте тогда Заратустру, не будет он
пугать смертью мертвых!
Впрочем, довольно! Слишком долго говорил Заратустра о
смерти. Эгоист не будет Другому препятствовать: он не хочет препятствовать
нежеланию другого быть Другим, он не хочет препятствовать его желанию смерти.
Не хочу я препятствовать вам. Делайте то, что считаете
нужным. Ибо несвободны вы, пока ждете от меня слова. Когда же захотите вы жить,
то сами меня и найдете, ибо я рядом! Но помните, что и тогда я буду молчать,
лишь смех мой будет другим, ибо буду смеяться я с вами!
Впрочем, и так уже сказано довольно».
Странно улыбался Заратустра и смотрел на двух «канатных
плясунов», что сидели напротив. Что-то неладное почудилось мне в его последних
словах…
О дарящей добродетели
Заратустра обвел взглядом сидящих кругом женщин и нежно
добавил:
— А теперь уходите, дорогие мои. Знаю я, что хотите вы
помощи, знаю, что нуждаетесь в ней. Но также я знаю, что никто не поможет вам,
кроме вас Самих. Вам понять следует свое «хочу», но не страха вашего, а дальше,
дальше поступайте как знаете. Так ли, иначе ли, за все вы заплатите сами, ибо
то ваша жизнь, но ничья больше. И одно только скажу я вам: есть вещи, за
которые заплатить можно сколь угодно дорого, ибо они бесценны, а есть те, за
которые платить нечем. А теперь всё, уходите.
Женщины стали тихо подниматься из кресел, и вдруг, словно
птичий щебет, посыпалось:
— А когда следующая группа?
— Нам очень понравилось!
— А вы здесь работаете?
— А приходите еще!
— А можно вам личный вопрос, не для группы?
— Да, а вы индивидуально принимаете?
— А вы о чем в следующий раз рассказывать будете?
— А записывать ваши занятия можно?
— До свидания!
— Всего доброго!
Зар улыбался, качал головой и тихо повторял:
— Всему время свое. Всё, всё. Да, идите… Я не работаю,
нет. Хорошо, в другой раз. Всё, идите, идите. Можно… все, что хотите… Да.
Записывать без толку, пора уже жить. Уходите. Да. Всего доброго! Да, спасибо.
Он смеялся, они смущались, а два «канатных плясуна» сидели,
как вкопанные, и не сводили глаз со странного человека, который, кажется,
абсолютно не интересовался тем, насколько был понят.
Когда дверь за последней пациенткой тихо затворилась,
Заратустра смущенно улыбнулся и склонил голову, опершись рукой на подлокотник
кресла. Его черные вьющиеся волосы упали на чуть уставшее лицо, словно
маленькие, тонкие нефтяные струи. Он все еще улыбался, потом поднял голову и
посмотрел прямо на нас.
— Шатко на канате? Не нужно бояться, тогда и не
упадете. Но мы молчали, и так говорил Заратустра:
«Знаете ли вы, почему золото дорого? Нет? Потому что мы
сделали его таковым. Это к слову…
А знаете ли вы, чего Солнце не знает? Нет? Оно не знает, что
оно светит. Это на всякий случай…
А знаете ли вы, что такое "дарящая добродетель"?
Нет? Тогда взгляните на Солнце!
Не стремитесь, друзья мои, к добродетели, делать добро не
пытайтесь, в делах ваших не тужьтесь. У вас ведь одна жизнь! И как вы ее
проживете? Я уже говорил вам про Солнце?…
Хотите быть мудрыми вы? И зачем оно вам? Радоваться
научитесь, а потом и узнаете вы, что есть мудрость хваленая и мудрость
подлинная!
Жизнь кругом, со всех сторон окружает, много жизни… А смерти
нет, и нет ее вовсе! Хотите жить — так будьте тогда эгоистами. А хотите жизни
радоваться — так думайте друг о друге. Все это ваше дело. Кто может вам
запретить? Какой дурак посоветует? Что за безумный тем не воспользуется?
Ничего не ждите! Что хотите вы высидеть? Хотите — делайте, и
делайте, что хотите, но делайте, чтобы радоваться.
Не требуйте ничего! Тонет требующий, ибо тяжел. Не требующий
же — взмывает к небу. А что еще может быть нужно?
Ни во что не верьте! Знаете о чем-то — знайте, но не верьте,
даже если знаете. Глупо бояться, но глупее всего бегать от страха!
Ни на кого не равняйтесь! Жизнь другого не проживешь, а свою
можете вы пустить по ветру. Но зачем вам ветры, журавли и синицы?
Никого не призывайте! Если не хочет человек достичь цели, бессмысленно
указывать ему путь. Глупо наниматься бурлаком в пустыне!
Ничего не бойтесь! Потеря — и та приобретение, но для
зрячего. Одна у вас жизнь, можете вы ее сэкономить, но для чего только?
Не забывайте о друге, не обманывайте женщину и любите
ребенка. Будьте честны сами с Собой, вы ведь хотите этого!
Не ищете общества! Умейте быть одни, ибо сытому не до обеда.
И только в одиночестве вашем узнаете вы, сколь довольны самими Собой!
Если же не довольны вы самими Собой, как можете радоваться
вы Другому? Другой не должен стать для вас бегством, ибо не может Он быть им!
Не суетитесь! Никуда не опаздываете вы, не лгите, ибо не
можете опоздать! В спешке же многое пропустить можно, но чего вы достигнете?
