Скрытое должно пробудиться! Просыпайтесь, духи ночи! Демоны
жажды, внемлите голосам! Мы идем!
Сердца полны страсти! Сознание — пусто, воля — свободна! Мир
созидается разрушением! Мы разрушаем!
Долог век заключения нашего! Тягостно заключение! Но мы
раскусим оковы его зубами своими! Плоть безумствует, Великая — жаждет!
Что человек, если не тело?!»
Тела беснующихся слились в единую массу, колеблемую
металлическим ритмом. Сиплый голос Чародея, осыпавшего мрак пещеры огненными
углями, вызвал во мне животный ужас:
«Великие люди, к вам обращается моя холодная жажда! Ваши
тела она жаждет, ибо жаждет она человека!
Плоть от плоти, кровь от крови, страсть от страсти — какова
Жизнь! Отдайтесь, отдайтесь, желающие быть желанными! Я желаю! Отдайтесь!
Слабые и бессильные, ваша обитель в страсти, ваша жизнь в
жажде! Ее я хочу поглотить, ею хочу напитаться! Трепещите!
Агнцы, вы станете мясом! Агнцы, вы станете кровью!
Стенающие, на себя я возьму грехи ваши! За вас умру! Но прежде отдайтесь!
Ничто повелевает, великое Ничто! Все обращается в тлен, и
хватит ждать, пора действовать!
Слышали вы Заратустру?!»
Толпа неистовствовала, толпа трепетала. Крики обратились в
неистовый стон:
«Страх отступает перед величием жажды! Блаженство грядет,
страсть поглотит страсть! Не бойтесь! Отдайтесь!
Воля ваша ничтожна, воля ваша бессильна! Вы же не способны
грешить, страждущие, чего вы боитесь?!
Грех! Грех! Грех! Что есть грех, если не слезы страдания?!
Не блаженствовать — вот высший из грехов наших, собратья!
Наслаждение! О наслаждении просит нас жизнь, ибо она одна!
Так говорил Заратустра!
Слышали вы слово его, друзья?! Зло — призрачно, зло —
иллюзорно! Нет иллюзии большей, чем зло!
Довольно, довольно! Не к чему больше стремиться, всё уже
есть, всё уже есть! Пользуйтесь, великие люди, ибо знаете вы слово:
"Довольно!"
Слышали вы слова Заратустры?!»
Грохот скандирующего эха, топот и хохот, стоны и вскрики —
вот что заставляло дрожать стены этой мрачной пещеры. Лишь только тени людей не
дрожали, они пульсировали, подобно набату.
«Великие люди! Только поэты и скоморохи плодят одиночество!
Мы же не будем более потакать слабости! Мы свершаем!
Слышали вы Заратустру, друзья?!
Он открыл мне глаза: вы Другие! И я Другой! Что ж мешает нам
соединиться? Мы отдадимся друг другу, ибо мы — страсть, мы — жажда! Будем
Едины!
Сольемся, упав с высоты, мои водопады! Униженные, мы будем
возвышены! Нас не обманет стыдливая совесть! Чего нам бояться, вершители?!
Прочь, одиночество, прочь из нашей пещеры! Здесь — в доме
нашем — царствует свою силу Единство! Тьма также едина, как Свет! Пусть же Тьма
будет Светом!
Так завещал Заратустра!!!»
«Так завещал Заратустра!» — кричали безумные паяцы с
мертвыми лицами, раскрашенные языками красного пламени.
О науке
В этот миг я ощутил себя живым участником страшного сна, я
вжался в стену, скукожился и задрожал.
«О НЕТ!!! - чей-то голос, сдавленный, но пронзительный, словно
птица, вырвавшаяся из сетей, разрезал дурман сладострастия. — Стойте!»
Все замерли, замерли в уродливых позах, и только тени всё
еще бесцельно гуляли по ядовито-красным стенам пещеры. Внезапно, как гром,
грянула тишина, и только случайный треск пылающих головешек в мерцающем костре
нарушал немой звук тишины.
То кричал совестливый духом. Глаза его обезумели, губы
дрожали, весь он выгнулся, как вздернутый на дыбу.
«Что случилось с вами, мудрейшие?! - воскликнул совестливый
духом. — Что сделало вас безумными?! Что помрачило ваше сознание?! Нет, то
не лживые речи Чародея, то желания ваши! Не об этом ли предостерегал
Заратустра?!»
Словно побитые псы, оцепеневшие в одно мгновение люди
разошлись по своим местам, расселись и испуганно смотрели друг на друга воровскими
взглядами, не в силах поднять глаза на совестливого духом. Он же, сгорбившись,
ходил среди них, вытянув руки и говоря пронзительно:
«Что ж столько слушали вы Заратустру, но ничего не услышали!
О жизни говорил он вам, вы же слышали то лишь, что хотели вы слышать, — о
желании!
Неужели же так и не поняли вы, что именно желание ваше и
уничтожает жизнь?! Именно оно, злое, мучит и терзает, именно оно, лживое,
искажает жизнь вашу, великие! Наступите же на змей и скорпионов страстей ваших!
Откажитесь от желаний, откажитесь! Откажитесь, и будете вы
свободными! Живите для других, жертвуйте себя, и воздастся вам! Делайте, будьте
старателями! Так преодолеете вы одиночество!
Любите врагов ваших! Пусть будете вы побиты камнями, но вы
знаете, для чего и зачем! Во всем есть высший смысл, во всем есть промысел
высший! Так не будьте же мелочны, а будьте вы благородны!
Благородство — вот средство от страха' Все беды ваши от
страха, ищите же спасение свое в благородстве! Не для себя, но для других
должны вы жить, великие люди! Стыдитесь поступать не по совести!
Совесть — вот цензор ваш, вот ваша правда! Все должно делать
по совести, по внутреннему чутью! Слушайте сердце, чуткими будьте! Не требуйте
ничего, но давайте! Не ждите, но верьте!
Будьте вершителями добра и великих дел! Помогайте,
участвуйте, способствуйте и не ждите себе вознаграждения/ Чувство долга — вот
ваш барометр, стыд — вот путеводная звезда ваша, само деяние — вот ваша
награда!
Берегите честь свою смолоду и никогда не лгите! На смертном
одре не должно испытывать стыда, так не поддавайтесь же на искушения, не
совершайте ошибок, не переступайте черту!
У вас одна жизнь, так проживите ее с честью! Не смотрите по
сторонам, но смотрите прямо! Великие цели скрыты в дымке нового утра, великий
полдень ждет вас — то будет время великих свершений! Готовьтесь!
Ищите же знание истинное, обратитесь к жизни, питайтесь ею!
Только в знании Свет, остальное же Тьма и заблуждение! Сквозь слезы и боль,
через тернии к звездам!
Так заповедовал вам Заратустра, он — Альфа и Омега, он —
надежда наша и наше спасение!»
Так говорил совестливый духом и весь дрожал: дрожали губы
его, дрожали веки, дрожал голос и отверстый палец, что указывая вверх.
Все слушали его, потрясенные и завороженные, некоторые
плакали, глаза других светились болезненным блеском безумного почти восторга.
Мне стало еще больше не по себе. Очень хотелось верить этому
странному человеку, что так совестлив духом. Казалось, высшая правда говорила в
нем!
