Книга Ловушка для Черного Рейдера, страница 50. Автор книги Фридрих Незнанский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ловушка для Черного Рейдера»

Cтраница 50

Нехорошо, конечно, сваливать собственные преступления на покойного, но ведь это и не новость на Руси Великой. Да и не только на Руси. Наверное, было бы любопытно узнать, где подобный обычай не существует…

А Турецкий, глядя Светке в глаза, все подмигивал да улыбался загадочно. И девушка утверждалась в своем мнении, что он действительно знал нечто такое, о чем ей, в ее прекрасном возрасте, даже и догадываться было еще рановато. На что она однажды, уже в самом конце расследования и пребывания Александра в городе, намекнула ему, а он расхохотался. Траур в прокуратуре к тому времени уже закончился, и можно было вести себя просто и непосредственно, то есть громко разговаривать и смеяться, ни у кого не вызывая подозрений. Светлане, наблюдавшей, как изменялся прямо на ее глазах Саша, и в голову не могла бы прийти кощунственная мысль о том, что он каким-то боком, даже опосредованно, мог быть и сам причастен к трагедии на шоссе. Вот это был бы уже точно — полнейший абсурд!

И тогда, очевидно, чтобы помочь девушке избавиться от нелепых мыслей, Александр Борисович начал вдруг вспоминать о многочисленных подобных странных случаях из собственной обширной следственной практики. Ему было также известно и о других, достаточно «громких» автомобильных авариях, в которые часто попадали неугодные кому-то или просто опасные своими возможными признаниями либо имеющимся на кого-то компроматом люди. Но при этом не стоит все же в ряду частных случаев сразу искать определенные закономерности, тем более если у тебя нет к тому никаких оснований в виде конкретных свидетельств или прямых улик. А причина его веселого настроения была, разумеется, и прежде всего в том, что любая лошадь, приближаясь к родному дому и видя близкий конец своим долгим дорожным мучениям, обычно радуется и прибавляет шаг. Светлану такое его признание совсем не утешало: прозвучавший «звонок» ведь и ее оповещал о том, что расставание неизбежно…

Кстати, между Александром Борисовичем Турецким и Григорием Никифоровичем Дремовым установились в конце расследования прямо-таки доброжелательные отношения. Ну, не совсем конечно, чтоб прямо-таки дружеские, но Светлана понимала: ведь оба они носили генеральские погоны, а это — другая каста. У нее вон тоже одна звездочка на погоне, но разница была больно уж великой.

«Славная девушка…» — с легкой и светлой, хотя и немного щемящей, улыбкой вспоминал Александр Борисович Светлану Георгиевну Макееву — будущее юридическое «светило», как она сама очень уверенно пообещала ему, целуя и прощаясь на перроне у мягкого вагона вечернего московского поезда…

Глава десятая
КАРДИНАЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ

— Ну, что скажешь? — спросила Алевтина, наблюдая за сосредоточенным Александром Борисовичем, медленно перелистывавшим странички рисовального альбома с трогательно и заботливо приклеенными к ним газетными публикациями. — Ты читаешь так, будто вспоминаешь какой-то увлекательный старый роман. Весь мыслями там, в собственных эмпиреях, в прошлом. Или был грешок?

Турецкий даже вздрогнул. Ну, чертова девчонка! С ее явно экстрасенсорными способностями недалеко и до греха. Ведь точно знает, куда надо стрелять! Прямо в десятку. Неужели он настолько открыт?.. Но самая лучшая ложь — это правда, знал Александр Борисович. И, ни минуты не колеблясь, с легкой ностальгической усмешкой он ответил:

— Да, помнится, была там у меня одна знакомая девушка. Младший юрист, между прочим. Ох, как мы там с ней в паре работали! Ну, прямо как ты, копия. Такая же красивая, умная. Мне всегда везло на младших юристов.

— Ладно уж, — успокоилась Аля. — Будет врать, даже и не старайся, я тебя насквозь вижу… Так что ты решил с этой… твоей?.. — она как-то не очень уважительно хмыкнула, скорее, с превосходством.

— А что, кого конкретно ты имеешь в виду?

— Ну, не Аллу же… Я про ее ситуацию. Ты будешь каким-то образом реагировать? И в каком ключе? А то у меня тут появились кое-какие идеи… ну, мысли.

— О-о-о… — больше с удивлением, нежели с восторгом, протянул Турецкий. — Я потрясен известием, моя прекрасная леди! И что же это за мысли такие? Более того, позволю себе слегка перефразировать известное изречение одного великого ученого: насколько, то есть в какой степени, они, эти твои идеи, завиральны, чтобы претендовать на истину?

— Можешь не ерничать. Ты ведь ментов тех, из Центрального, ловить и сажать не собираешься, я так понимаю? Потому что это дело тебе попросту не по силам. Не спорю, когда ты был большим прокурором, может быть… может быть… Хотя, кто тебя знает?.. Но я о другом герое в кавычках.

— О ком? Ты разве слышала наш с ней разговор?

— Еще бы, она же так обстоятельно «рыдала» у тебя на груди!

— Зря ты, — Турецкий поморщился. — Она же не виновата, что ее задавили обстоятельства. Я-то подумал, что в тебе больше милосердия, когда Ты предложила…

— Мое предложение остается в силе, можешь не сомневаться. Но меня раздражает это твое совершенно бесцельное созерцание газетной макулатуры, даже если она и составляет часть чужой жизни. И незачем ворошить прошлое и строить на физиономии такое умильное выражение, будто тебе… будто тебя… а, ну тебя к черту! Люди делом занимаются, зарплаты зарабатывают, а он сидит себе и умиляется!

— Знаешь, Алька, а ведь ты права, — задумчиво ответил Турецкий на столь дерзкий демарш. Что-то прежде она себе не позволяла выражаться в таком тоне с… с учителем, между прочим! Духовным, ну, и вообще.

— Конечно, права. И двух мнений нет. Но меня в данном случае заинтересовали не подонки из центрального ОВД, а пока только один персонаж. Тот наглый гей. И вот его мы могли бы взять без большого труда. Так я думаю. Во всяком случае, на приличную премию мы этим делом не заработаем, но хотя бы у меня, так сказать, после долгого перерыва появится возможность заниматься своим прямым делом. Почему-то именно об этом ты не думаешь «дни и ночи», тогда как над этой фигней, — она указательным перстом с прелестным брильянтом, семейной реликвией, ткнула в пачку вырезок, — проводишь драгоценное время. А Всеволод Михайлович появится и сделает нам замечание: над чем это вы с таким серьезным видом второй день корпите? И что я должна ответить? Как оргсекретарь, а? Мечтаем о прошлых победах? А совесть есть? И это — при мне! — Палец взметнулся ввысь и замер восклицательным знаком.

— И снова ты права, дорогая, — с глубоким чувством подлинного раскаянья сознался Турецкий. — Старый я становлюсь… Мое будущее — давно уже в прошлом, — с горестным видом произнес он.

— Даже и не мечтай, — спокойно парировала Алевтина. — Ты что это? А я как же?

Простой вопрос, а сразу все поставил на свое место.

— Да, ты все меняешь. Твое присутствие в жизни… в принципе. Ну, слушаю тебя внимательно, — он отодвинул вырезки в сторону и поставил локти на стол. — Так чем тебе помешал этот… как его?

— Она называла его Жаном. Горбенский, кажется.

— И что?

— Он же их всех подставил? Обокрал, оклеветал и сам сухим вышел, ну? Это правильно?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация