Клиники и больницы Израиля пользуются популярностью у иностранцев, которые приезжают сюда с разных концов планеты, из России в том числе. Недавно отец моей московской знакомой серьезно заболел после пожаров 2010 года. Дети отправили его лечиться в Израиль. Страшная болезнь отступила, и их восьмидесятилетний отец снова вернулся к своему любимому занятию – велосипедным прогулкам по Москве.
Первая в мире пересадка сердца была сделана здесь, в Израиле. Вообще кардиология в этой стране вышла на высочайший уровень и вызывает интерес врачей и ученых разных стран.
Именно в Израиле на радость женщинам была придумана и создана первая противозачаточная таблетка. Хотя о побочных эффектах таких препаратов много спорят, факт остается фактом. Успешно борется страна и с бесплодием. Женщины приезжают с разных концов света, чтобы сохранить беременность, выносить детей в условиях местных клиник. Есть и еще один эксперимент, который прошел успешно, хотя женщины пошли на это с горя. Несколько случаев стали широко известны: матери солдат, погибших во время военных столкновений, в возрасте под шестьдесят лет с помощью новых медицинских методов смогли забеременеть, выносить и родить детей. Об этом сняли интереснейший фильм. Дай бог этим женщинам здоровья и сил вырастить своих поздних деток.
Антибиотики
Кто плавает в Красном море в марте месяце? Точно не израильтяне, они мерзнут до первых весенних хамсинов. Объясняю для тех, кто не в курсе: «хамсин» в переводе с арабского – «пятьдесят». Это ветер с пустыни, который дует пятьдесят дней в году. Его легко узнать: примерно дня на три над Обетованной нависает мутное жаркое марево из мелкой пыли, ветра особо сильного нет, но жара стоит несусветная. Это прелестное природное явление заканчивается так же неожиданно, как и начинается, и все про него забывают до следующего хамсина. Обычно это случается весной и осенью. Мне запомнились самые мощные хамсины в сентябре-октябре, особенно те, что выдавались на мой день рождения. Хотя вообще всё это дело привычки. Я всю жизнь больше страдаю от холода, который меня буквально парализует и вгоняет в тоску. Жара повеселее; хотя, конечно, многие со мной не согласятся.
Вот я и сделала несколько заплывов в прозрачной воде Красного моря, и у меня заболело горло. Ясно было, что начиналась ангина, а значит, нужны были антибиотики, которые иначе как по рецепту не продают. Мой давнишний друг доктор Давид примчался с букетом каких-то пушистых шикарных белых цветов из Герцлии и с рецептом на антибиотик, который радостно выписал на свое имя. «Да, да, у меня теперь ангина!» – весело сказал он. Под бутылку водки пошли воспоминания одно другого ярче: первые годы жизни в этой стране, поддержка друг друга, семейные драмы, любовь и ненависть, отчаяние, жара, экзамен на врача, который он сдавал 13 лет и сдал наконец, аутотренинг с группами (по российскому образованию Давид психиатр, в Израиле же он терапевт и геронтолог), бомбежки… хотя нет, это я что-то путаю. Какой житель славного города Кирьят-Шмона, где все без исключения жители – фаталисты, станет, встретив старого друга, вспоминать такую фигню, как бомбежки? Мы и в бомбоубежище-то никогда не спускались, иногда для порядка отправляли туда детей с собакой, они там рисовали и смотрели телевизор, пока взрослые логично объясняли друг другу, что траектория «катюши» такова, что она на наш дом упасть не может, поскольку он стоит под горой, хотя вопреки логике падали «катюши» в самых неожиданных местах. Мы с Давидом жили в одном доме. Поговорили о медицине в Израиле, вспомнился единственный случай, когда и я оказалась в больнице, вернее, в родильном отделении, в сентябре 1997 года. В 1995 году я вышла замуж во второй раз.
Участие в собственных родах в роли наблюдателя
– Все! Хватит выжидать, срок у тебя 39 недель, ребенок готов, отправляйся в больницу рожать, – сказал доктор Азуги.
– Ну, может, еще пару дней подождем, у меня завтра день рождения… – робко пыталась я быть убедительной.
Делать нечего, я привыкла слушаться врачей; поэтому мы с мужем бросили в машину приготовленную заранее сумку с вещами и поехали в больницу в город художников и каббалистов Цфат, что в 40 минутах езды от нас. Кстати, первый человек, которого я увидела в больнице, был доктор Азуги, по-хозяйски осматривающий свои владения. Я не удивилась – здесь такой порядок: врач день работает в клинике на приеме пациентов, день дежурит в больнице, сам ставит диагноз, сам же делает операцию как практикующий хирург. Врач, наблюдающий женщину девять месяцев, сам и роды принимает, если выпала его смена.
Клиники, или, как их называют местные жители, «больничные кассы», существуют для приема пациентов, сюда приходят к своему терапевту и врачам-специалистам, большинство из которых здесь же постоянно и принимают. Никаких направлений от терапевта, чтобы записаться даже к самому экзотическому специалисту, не нужно. Взбрело в голову – записался, специалист приехал. Приходишь в назначенный час, ждешь пять минут (израильтяне дольше ждать не могут), и тебя принимает, например, «пластикаи» – пластический хирург. К каждой больничной кассе, куда гражданами Израиля ежемесячно перечисляются небольшие деньги, прикреплена сеть больниц в разных городах. Не хочешь лечиться в Цфате – отправляйся в Хайфу или Иерусалим, от нашей больничной кассы «Макаби» есть больницы и там… Только зачем далеко ехать, непонятно.
Медицина в Израиле платная, и обслуживает она все население без исключения. Я не встречала человека, который не состоял бы в больничной кассе, деньги на которую обычно автоматически вычитаются из зарплаты, пенсии или пособия. Это совсем не так, как в Америке: есть деньги – покупаешь медицинскую страховку, нет денег – живешь на свой страх и риск без нее.
А вот зубные врачи имеют свои частные кабинеты, и платить им, как и везде, нужно горы денег из своего кармана. Хотя существуют государственные стоматологические клиники, куда идет народ, если есть показания. Например, моему брату под общим наркозом удаляли в такой клинике в Тверии сразу все обнаруженные рентгеном четыре зуба мудрости. Частные клиники и больницы в Израиле тоже есть.
Цфат расположен высоко на горе, там прохладно, зимой выпадает снег. Передвигаться по нему пешком трудно, потому что все время с горки на горку, с лестницы на лестницу. А вокруг обрывы, покрытые густой зеленью, а над ними синеющие вдали горы, куда садится оранжево-розовое солнце, громадное и размытое за облаками, неподвижно лежащими ниже гор, на уровне твоих глаз.
Незадолго до родов я была здесь на концерте Геннадия Хазанова, который сказал, что ему грустно стало от этой красоты и мысли пришли неожиданные. – Я подумал о том, что всю жизнь собирал портреты русских царей, изучал их биографии и ничего не пытался узнать об истории собственного народа… – печалился Хазанов, и вековая тоска еврейского народа туманила его большие черные хитрые глаза. А потом были «Кулинарный техникум», «Нам дали добро на стриптиз» и прочее, и единодушный хохот зрителей, и аплодисменты, заполняющие концертный зал.
Теперь вот – больница огромная, еле нашли женское отделение. Если я скажу, что медицина в Израиле лучшая в мире, а я так скажу, то воспринимайте это как мое субъективное мнение. Да и с чем я могу сравнить? С Канадой, Россией, Америкой и Англией. Не густо, но когда в 2001 году я впервые пришла в клинику в Торонто и увидела регистратуру с бесконечными рядами карточек на полках, как в годы моей юности в Москве… увидела, что доктор, у которого на столе стоит компьютер, заполняет от руки карточки, а результаты анализов тебе не дают без письменного разрешения врача… Всё это было, мягко говоря, странно после почти десяти лет, проведенных в Израиле, где на входе в каждую больничную кассу стоит квадратный автомат: нажимаешь кнопку – получаешь результаты последнего анализа крови и все, что нужно, а доктор, у которого нет на столе ничего, кроме компьютера, проводит твоей магнитной карточкой и видит о тебе все, вплоть до насморка, который был у тебя в январе 1992 года по причине адаптации к новой стране с непонятным климатом. Таким образом прием пациентов организован давно, во всяком случае, в начале девяностых все было именно так, и поверьте, сегодня порядки не стали хуже.
