– Моя дорогая миссис Шевиот! Вы, наверное, шутите! – заявил сбитый с толку Джон.
– Ваше изумление вполне понятно. Вы, очевидно, и представить себе не могли, что я сыграю столь значительную роль в возвращении этого документа! Я и сама поначалу имела такое же мнение и, признаюсь вам по секрету, хотела бы, чтобы мое участие во всем этом предприятии было не столь пассивным!
Джон обернулся и вперил умоляющий взгляд в Карлайона, который с легкой улыбкой сказал:
– Все верно, мой дорогой Джон, однако у миссис Шевиот свой взгляд на вещи. Она хотела посмотреть, нельзя ли вновь завести те часы, и, пока пыталась их открыть – но тщетно, поскольку дверца была заперта, а ключ оставался у меня, – в комнату за ее спиной, должно быть, вошел Френсис Шевиот. Заметив у нее в руке список домашних вещей, причем в тот момент, когда она пыталась вернуть часы на место, он пришел к логичному, однако, увы, поспешному и неверному выводу. Полагаю, он оглушил ее с помощью пресс-папье – того, что я видел на столе. Уверен, он постарался ударить ее не слишком сильно, дабы не нанести серьезных увечий, но…
– Вы действительно так полагаете? – перебила лорда Элинор. – Какая трогательная забота с его стороны! Интересно, а не написать ли мне ему письмо с выражениями благодарности?
– Благодарности! – воскликнул Джон, который до сих пор не оправился от потрясения, вызванного столь ошеломительным открытием, и потому остался глух к сарказму ее слов. – Это переходит все границы! Надеюсь, ты поймал этого ма́лого, Нед, потому что по нему тюрьма плачет!
– Не поймал. Он уехал обратно в Лондон, увозя с собой часы, – ответил Карлайон, изящно взяв понюшку табака из табакерки.
Джон, не веря своим ушам, уставился на него.
– Да ты, наверное, лишился рассудка! – воскликнул молодой человек.
Элинор взяла еще одно миндальное печенье.
– Должна признаться, что частенько спрашивала себя, когда же это печальное подозрение придет вам в голову, сэр, – сказала девушка. – С самого начала я заметила, что ум у него помрачился, но, полагаю, это происходило постепенно и потому не бросилось вам в глаза.
– Вздор! – раздраженно отозвался Джон. – Нед по-прежнему пребывает в здравом уме, как и любой из моих знакомых! Но почему ты так поступил, Нед? Или тебе нужны еще какие-то доказательства?
– Думаю, нет, не нужны, но я также уверен, что нам необходимо хорошенько поразмыслить, как вести себя далее в этом деликатном деле. Я решил, что не стану предпринимать никаких шагов, пока не посоветуюсь с тобой. Полагаю, оба мы рассчитываем сохранить этот случай в тайне. Нас связывает с Шевиотами слишком близкое родство, чтобы мы могли чувствовать себя в безопасности. Если можно уладить дело без скандала, признаюсь, я бы предпочел так и поступить.
– Неужели ты думаешь, что подобная мысль не приходила мне в голову? – заявил Джон и быстро прошелся по комнате. – Но у нас ничего не выйдет! Даже если бы я знал, как незаметно вернуть меморандум на место, то не стал бы этого делать! Недостойно честного человека позволять предателю остаться безнаказанным исключительно из соображений семейной безопасности!
– Кстати, из любых иных соображений – тоже. Но что, если мы будем уверены, что предатель окажется бессилен в будущем?
– Каким же это образом? – Джон прекратил свои метания и остановился, в упор глядя на брата.
– Думаю, такой способ существует.
– Нед, что, дьявол тебя побери, ты замыслил?
– Ничего особенного. Я даже могу ошибаться. Словом, надо все хорошенько обмозговать и кое-что выяснить.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь! У тебя в руках находится документ, который следует немедленно вернуть лорду Батхерсту и рассказать ему без утайки о том, как и где бумага была обнаружена! Здесь не над чем более раздумывать! Дело постараются замять, не поднимая шума: в этом я не сомневаюсь, поскольку никому не хочется, чтобы общественность узнала, насколько легко он потерялся!
Карлайон промолчал. Нахмурившись, он глядел на документ, который вновь взял со стола и сложил вчетверо. Спустя несколько мгновений он поднял голову и вперил спокойный взгляд в брата.
– Думаю, будет лучше, если мы отдадим эти бумаги Френсису Шевиоту, – наконец проговорил он.
Его слова заставили обоих слушателей онеметь от изумления. Элинор и Джон смотрели на него во все глаза. А он заявил об этом размеренным тоном, словно разговаривая сам с собой, и, похоже, не замечал произведенного эффекта.
– Ты… полагаешь… что мы… должны… Нед, ты и впрямь сошел с ума! – ахнул Джон.
– Ничего подобного. У меня еще не было возможности рассказать тебе о том, что я узнал в Лондоне – точнее, убедился в том, что и так подозревал. Луи де Кастра действительно зарезали.
На лице Джона отразилось нешуточное беспокойство.
– Нед, старина, ты явно не в себе! Причем здесь то, о чем ты говоришь? Мы же знали об этом и раньше!
– Мы знали, потому что об этом нам рассказал Френсис. Но таких подробностей не было ни в «Морнинг Пост», откуда, по его словам, он и почерпнул эти сведения, ни в остальных газетах, которые я просмотрел. «Его зарезали» – именно эту фразу он использовал. Я обратил на нее внимание.
– Боже милостивый, да это же простая оговорка! Он мог всего лишь предполагать, что дело обстояло именно так!
– Однако все оказалось чистой правдой. Разве ты не помнишь, как он говорил, что тело де Кастра осталось лежать под кустом? Это, кстати, тоже правда, но и о такой информации не было ни слова в газетах.
Джон повалился в кресло, ошеломленно бормоча:
– Боже милостивый!
– Вы намекаете… вы хотите сказать… что это мистер Шевиот убил несчастного молодого француза? – подала голос Элинор.
– Полагаю, да. Я подозревал это с самого начала, но мне нужны были доказательства.
– Нед, это невозможно! – вскричал Джон. – Де Кастр был его другом! Это же всем известно и не подлежит сомнению!
– А я и не ставлю их дружбу под сомнение. Однажды я уже говорил тебе, что Френсис Шевиот – очень опасный человек. Я отдаю себе в этом отчет на протяжении вот уже многих лет и полагаю – он не остановится ни перед чем.
– Черт возьми, этот тип мне нравится не больше, чем тебе, но ты выставляешь его таким злодеем, на котором клейма ставить негде!
– Злодеем – быть может, но только не тем, кто задумал этот заговор. За ним, если не ошибаюсь, стоит Бедлингтон.
– Бедлингтон! – ахнул Джон.
– Видишь ли, подобная возможность существовала всегда, хотя, признаюсь, она и мне казалась маловероятной. И только со всей тщательностью обдумав известные факты, я понял, насколько неправдоподобным выглядит мое первое – и довольно глупое – предположение. Естественно, это не мог быть Френсис.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду! Подозревать вместо сына старого Бедлингтона, занимающего такое высокое положение, – чистой воды нелепость!
