Марго взвыла. Это была прямая угроза. Но потом, взяв себя в руки и выпив щедрую порцию успокоительного, вдруг подумала – а ведь никто не знает, где она сейчас. И эта женщина – тоже. Так что все угрозы – пустое сотрясание воздуха, не более. От подобной мысли Марго даже задышала ровнее – в конце концов, здесь ее никто искать не станет, кому придет в голову? Весь вечер она прикидывала самые разные варианты, но ни один не годился, и можно было расслабиться.
Утром, совершенно успокоившись, она решила, что сегодня отбреет дамочку так, что у той пропадет охота звонить. Почувствовав себя в абсолютной безопасности, Марго снова вспомнила о муже. Никаких вестей, ни звонка, ни эсэмэски. Она понимала, что так, наверное, и нужно – ведь не зря Джеф пытался увезти ее из Москвы. Но с другой… Как жить и не знать, все ли с ним в порядке? Слова Алекса о том, что он всячески постарается избежать своего задания, никак не убедили Марго. Она прекрасно знала его – если будет нужно, Алекс перешагнет через кого угодно, и даже она не станет исключением. Но пока он здесь, у Марго хотя бы была уверенность, что Джеф жив… Слабое утешение, конечно, но все же.
«Однако… – вдруг вспомнила она, перестав помешивать кашу, которую варила для дочери. – Сегодня я его совсем не видела, а уже день, между прочим. И Машка заспалась что-то…»
Сняв кастрюльку с плиты, Марго поднялась в спальню, толкнула дверь и… На секунду ей показалось, что пол из-под ног рванулся, и именно поэтому она потеряла равновесие и упала. На четвереньках, не имея даже сил встать на ноги, Марго подползла к кровати и убедилась – постель пуста. Одеяло, которым была укрыта девочка, куда-то пропало, пеленка сбилась, рядом лежала выпавшая, видимо, во сне изо рта пустышка. Маши не было.
Марго шарила руками по холодной постели, отказываясь верить в происходящее. Она не могла ни заплакать, ни закричать, настолько ее потрясло отсутствие дочери. За стеной, в спальне Алекса, раздался кашель, и Марго вздрогнула всем телом – может… Он хорошо относился к девочке, возможно, услышал, что та проснулась и плакала, вошел, взял к себе.
Она метнулась туда, даже не постучав. Алекс полулежал в постели, укрытый одеялом до груди. Забинтованная рука поверх одеяла, вторая заброшена за голову. Он надсадно кашлял, задыхаясь. Маши рядом не было…
– Чего тебе? – борясь с очередным приступом, спросил он, заметив ворвавшуюся Марго, и та простонала:
– Не-е-ет… этого не может… не может быть…
– Что случилось?
– Мэри… моя Мэри…
– Опять видения, Марго? Тебе нужно к психиатру, так недолго и с ума сойти.
– Заткнись! – взвыла она, садясь на пол у двери и вцепляясь в волосы.
– Не говори со мной в таком тоне! – зло бросил Алекс. – И убирайся отсюда со своими бреднями, вы мне обе надоели – и мертвая, и живая!
– Ты не понимаешь… не понимаешь – моя Мэри… моя Машка… ее нет…
– Что?! – Он спустил ноги с кровати и потянулся к халату. – Марго, в чем дело?
– Пропала Машка… понимаешь – нет ее, нет! – истерично выкрикивала Марго, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Идем! – Алекс поднял ее на ноги и потащил за собой в комнату, толкнул на кровать. – Рассказывай!
– Что?
Он схватил ее за плечи и сильно встряхнул, стараясь привести в чувство. Марго всхлипнула и подняла на Алекса заплаканные глаза. В такой ярости она не видела его давно.
– Что еще должно произойти, чтобы ты прекратила вести себя как дура?! – рявкнул Алекс, нависая над ней. – Убил бы тебя, корову! Говори, ну!
Захлебываясь слезами, Марго выложила все – от самого первого звонка неизвестной женщины до ее интереса к рукописи Мэри, от угроз до их с Джефом идей по поводу того, кому и зачем могла быть нужна эта самая рукопись. Алекс внимательно слушал, расхаживая по комнате. Его лицо мрачнело с каждой секундой, а между бровей залегла складка. Марго всхлипывала все тише и к концу своего рассказа почти успокоилась. Виновато опустив голову, она сидела на краю кровати и теребила пеленку, на которой до этого – совсем недавно – спала Маша.
– Алекс… почему ты молчишь? – испуганно спросила она, когда молчание стало совершенно невыносимым и болезненным.
– А что тут сказать? Я примерно так и думал – ты снова влипла во что-то, и тут, несомненно, замешана если не сама Мэри, то уж точно – ее книги. Ты не зря талдычишь мне последние дни о ее якобы пророчествах. Так как – что наша ясновидящая написала по этому поводу?
– Не богохульствуй, Алекс! – взмолилась Марго, складывая руки под подбородком. – Зачем ты так… о мертвой…
– А ты не видишь, что она даже умереть нормально не смогла? Умереть так, чтобы тебе очередных проблем не наворотить?
– Алекс!!!
– Да что ты заладила – «Алекс, Алекс»! – с досадой отозвался он, рассматривая что-то во дворе. – Я просто понять не могу – как одна маленькая сучка ухитрилась наделать столько проблем своим появлением в твоей жизни, а после смерти – так еще и увеличить их число! Я иногда думаю, что мне стоило все-таки на ней жениться – для остроты ощущений.
Марго не могла понять, шутит он так ужасно и цинично или говорит серьезно. Она смотрела на него снизу вверх и не могла узнать человека, стоявшего перед ней. Ее Алекс был другим…
Алекс опустился на кровать рядом с ней и взял за руку. Марго вдруг неприятно поразило то, что его ладонь оказалась влажной и холодной. Раньше такого никогда не было, она всегда помнила тепло его рук.
– Ты плохо чувствуешь себя?
– Речь не обо мне. Как себя чувствуешь ты? Теперь ты понимаешь, что такое – лишиться ребенка?
Она вздрогнула:
– Не говори так… с Мэри ничего…
– Разумеется, с ней ничего не случится. Но каково тебе ощущать, что ее нет рядом?
– Как ты можешь… – снова заплакала Марго, выдергивая руку из его ладони. – Зачем издеваешься надо мной?! Разве ты не понимаешь, что я чувствую?!
– Понимаю, – кивнул он. – И хочу, чтобы ты навсегда запомнила это ощущение.
– Зачем? Зачем мне?! Я хочу единственного – знать, где моя дочь, и вернуть ее! А помнить об этом не хочу! – выкрикнула она, отталкивая его от себя и вскакивая.
Алекс смерил ее взглядом, дернул за полу домашнего платья, возвращая на прежнее место. Крепко сжав пальцами ее подбородок, он приблизился к лицу и зашипел:
– А помнить затем, чтобы в случае чего не упрекать меня! Если вдруг у меня встанет выбор между собственной дочерью и твоим мужем – так и знай, я не задумаюсь! И даже ты не вправе будешь меня судить!
У Марго внутри все замерло и похолодело, даже сердце стало стучать гораздо реже. В словах Алекса было столько ненависти, что она поразилась – как же раньше не видела и не замечала, насколько легко он сбрасывает любую свою маску и становится таким, каков он внутри – жестоким, безжалостным и бескомпромиссным. Она помнила его другим – но, может, Мэри была права, говоря о том, что даже сам Алекс вряд ли может сказать, какой он?
