Почему ж не слышали? Слышали.
Метафоры и их внезапные, не всегда даже и предусмотренные различными метафоротворцами материализации — одна из моих излюбленных тем. Я тоже люблю часто и увлеченно рассуждать о том, что именно умение различать прямые и переносные смыслы различных высказываний и жестов есть одна из основных черт цивилизованного человека. И, соответственно, наоборот.
Я тоже люблю говорить о том, что, например, искусство, что бы каждый из нас ни понимал под этим словом, в принципе не должно и не может оскорблять ничьих чувств именно потому, что оно метафорично. Именно потому, что художественный эффект строится в том числе и на мерцании прямых и переносных смыслов.
В общем-то эстет из Совета при президенте формально прав.
Да, мы окружены метафорами, и это правда. Да, того, кому придет в голову обвинить задерганную мамашу, говорящую шумливому и вертлявому ребенку: “Если немедленно не замолчишь, я тебя убью”, в том, что она угрожает жизни ребенка, мы в полном праве счесть либо просто дураком, либо бессовестным демагогом и при этом все равно дураком.
Да, неумение отличать переносные смыслы от прямых есть признак понятно чего.
И эти веселые картинки с ружьями и оскаленными песьими мордами можно, конечно, считать метафорами. Почему бы и нет?
Ну да, грубые, примитивные, тупые и злобные. Но ведь метафоры же!
А метафора и будет оставаться метафорой, пока вдруг не разметафоризируется.
Ну, а тогда и разговор другой! Как говорится, когда убьют, тогда и приходите.
Так, в разные времена и в разных государствах существовали до поры до времени такие популярные метафоры, как “Если враг не сдается, его уничтожают” или “Die Juden sind unser Unglück”. Потом, и даже очень скоро, они перестали быть такими уж метафорами. А до этого были, да.
И в наши дни существует множество подобных метафор. Ну, по принципу: “Мимо пятой я колонны без метафор не хожу. То винтовкою прицелюсь, то Тарзана покажу”.
Я, в общем-то, понимаю, что имел в виду казенный правозащитник. И я вполне ценю, что он по крайней мере знает, что такое метафора, хотя и употребляет этот термин на мой вкус чрезмерно расширительно.
Беда лишь в том, что творцы этих метафор едва ли знакомы с такими аристотелевыми тонкостями. Какие такие метафоры, если всё — проще некуда. Если понятно, что надо сначала попугать и показать клыки, а там уж — по обстоятельствам.
Пока люди, причастные к искусству, уже много лет занимаются определением и перемещением границ между территорией искусства и территорией реальной жизни, между метафорой и прямым действием, ребята, которые вообще не понимают, что эти границы существуют, которые не только не понимают, что такое метафора, но и слова-то такого не знают — даром что академики, — легко и непринужденно перемещаются туда-сюда сквозь эти границы, вроде как перелетные птицы или звери лесные, пребывающие в блаженном неведении о самом существовании каких бы то ни было границ.
А поэтому от воинственных “метафор” в социальных сетях они легко переходят к другим, более чувствительным метафорам, например к метаниям совершенно не метафорических тортов в живых, совершенно не метафорических людей.
Ну и что такого, казалось бы? Ну, напали на человека, да. Ну да, люди горячие, искренние. Как умеют, так свои чувства и выражают. Нехорошо, конечно, что и говорить. Но ведь не убили же, правда? А ведь могли.
Не убили же, не покалечили. Просто пошутили. Ну, типа, метафора. А метафора — она и есть метафора.
А что, плохая шутка, что ли? Тортом! В физиономию! Не смешно разве? Чарли Чаплина видели? Ну, если не понравилось, в следующий раз пошутим поинтереснее. Метафоры, говорите? Ладно, будут вам метафоры. Такие вам будут метафоры, что не обрадуетесь. “Кто не понял, тот поймет”.
Если взять и сознательно опуститься на этот уровень, то, допустим, можно было бы включиться в состязание метафор, как это делали герои исландского эпоса, которые долго и виртуозно обзывали друг друга всякими интересными словами перед тем, как непосредственно приступить к делу, то есть к взаимному мочилову. В ответ на “оптический прицел” применить, скажем, метафору с крылатой ракетой. А потом ждать метафоры с авианосцем и ответить метафорой с водородной бомбой. Но ведь глупо же…
И не только в этом дело.
Дело еще и в том, что право на “метафору”, как и лицензию на отстрел, дают не всем и не каждому. И это хорошо, и даже слишком хорошо знают все те, кого судили и сажали именно что за метафоры. Причем безо всяких кавычек. И этого по идее не может не знать уполномоченный по правам, а по совместительству специалист по метафорам.
Да и само определение такого сложного, в общем-то, понятия, как “метафора”, рискует в этом контексте сузиться до представления о том, что метафора — это когда обещают убить, но до поры до времени не убивают. А если убивают… Ну, а если убивают, то это, в общем-то, тоже метафора, но уже чуть-чуть другая.
И если впустить это важное и прекрасное понятие именно в таком его значении в дискуссионное пространство, то, боюсь, можно будет распрощаться и с этим словом, с помощью которого еще совсем недавно можно было многое объяснить или хотя бы поспособствовать взаимному пониманию. Можно будет распрощаться с ним, как пришлось в свое время распрощаться с такими потерявшими какие бы то ни было внятные значения словами, как, например, “патриотизм” или, прости господи, “духовность”. Очень будет жаль, если честно.
Комбижир
У каждого поколения соотечественников свой чувственный опыт. И из каждой эпохи, особенно той, на которую пришлось наше детство, тянутся за каждым из нас свои навязчивые мелодии, свои картинки, свои словечки и прибаутки, свои запахи.
Вот, скажем, помнит ли кто-нибудь из тех, кто помоложе, такое не слишком благозвучное слово, как “комбижир”? А я не просто помню, не просто не могу забыть (хотя и ужасно этого хочется) это мучительное слово, но и время от времени явственно ощущаю его незабываемый дух. Тот самый дух, который доносился из коммунальной кухни, когда соседка Клавдия Николаевна жарила тресковое филе на этом самом комбижире.
Я никогда не знал, не знаю и до сих пор и не очень, честно говоря, хочу знать состав этого уникального пищевого продукта. Но уникальный этот запах актуализируется в моей чувственной памяти время от времени. А в последнее время — все чаще.
Этот запах, на правах основного и доминирующего входивший в общий незабываемый букет из духа подвальной сырости, прелой капусты, кошачьих проказ и засоренного сортира, снова донесся до меня буквально на днях, а именно 5 марта, когда я вновь с неизбежностью окунулся в разношерстные новости и разнообразные разговоры, связанные с историческим событием, случившимся в тот же день, хотя уже и много лет тому назад.
Когда слышишь или читаешь высказывания некоторых людей — даже не самых глупых, не самых тупых и необразованных, — первым делом хочется открыть форточку. Потому что первое ощущение — это ощущение тяжелой духоты. Ну, и комбижир, разумеется.
