– Ладно, значит, нам остается земледелие, – подытожил масколон. – Димер, ваши успехи?
– Мы с Дейвом начали засев пробных участков. Основные культуры – картофель и овощи, выделили также несколько делянок под рожь и ячмень. Берем максимально адаптированные к холодному климату линии и модификации. Посадки закончим в течение двух дней, затем будем следить за посевами и ждать результатов.
– Площадь делянок? – уточнил Брянцев, разливая ароматный чай по кружкам.
– Мы расчистили около сорока соток. Не думаю, что нам понадобится так много, но взяли с запасом. Кроме того, я хочу посмотреть, как поведет себя растительный покров на очищенных участках.
– Это, на самом-то деле, может стать большой проблемой, – подхватил Ривлер. – Такие биоценозы очень хрупки, а здесь, где скорость восстановления растительного покрова снижена из-за отсутствия цветковых – тем более. Если мы не будем осторожны, эрозия мигом превратит наши пашни в тундровое болото.
– Но вы с этим справитесь? – Евгений протянул мне исходящую паром кружку. Я с благодарностью пригубил горячий сладкий напиток, подвинулся ближе к костру.
– Должны. Будем рыть водоотводящие каналы, разносить посадки. Постараемся подобрать культуры, которые бы цементировали почву взамен сведенных.
– И есть еще одна проблема, – добавил Ривлер. – Местные опылители. Вы, кстати, обратили внимание на тот букет ароматов, который скапливается в нижних слоях атмосферы?
– Как не обратить, – Варан втянул ноздрями воздух. – Сейчас я начинаю привыкать. Хотя не назвал бы его неприятным. И опасных для жизни соединений в воздухе тоже нет. Может быть, при длительном вдыхании что-то сработает как аллерген, но с этой проблемой мы умеем бороться.
– Ну вот, – продолжил ботаник. – Источник всех этих соединений – местные растения. Господствующим методом опыления на Кементари является энтомофилия…
– Является что? – перебил его Тасерг.
– Не то, о чем ты подумал, старый пошляк, – фыркнул Ривлер. – Опыление осуществляется сетчатокрылыми псевдобабочками, а также парочкой видов пыльцеядных мух, но так как до коэволюции цветка и опылителя местная жизнь не дошла, то основной метод привлечения опылителей с палинофагами к стробилам – хеморецепторный. Для заманивания насекомых кементарийская флора вырабатывает кучу биологически активных соединений, которые даже мы, люди, ощущаем своим несовершенным обонянием. Но вот наши растения такого не умеют. И сомневаюсь, что мы этому их научим в сжатые сроки – слишком большие биохимические перестройки придется произвести.
– Ну и что? – пожал я плечами. – На «Семени» достаточно яйцеклеток и пчел, и шмелей. Мы с самого начала не исключали необходимость завозить на планету своих опылителей.
– Я сильно сомневаюсь, что они смогут адаптироваться к местному климату.
– Не переживай, – последовало неожиданное возражение Шолда. – Уж это наши генетики предусмотрели. Среди зигот уже есть партии, адаптированные под низкие температуры.
– Это радует, – проворчал Тасерг. – А кому вообще пришло в голову высаживаться в этих широтах?
Я не смог сдержать улыбки. Алекслав подметил изменение в выражении моего лица и цокнул языком.
– Димер, вы об этом явно что-то знаете, – уличил он меня.
– Исключительно на уровне слухов, – поспешил я откреститься.
– Ну так посплетничайте. Считайте, что под мою ответственность, – успокоил меня Брянцев.
– Хорошо, – я допил чай, отставил кружку. Передвинулся, по примеру Алекслава, ближе к огню – холодало.
– Идея в следующем. Руководство Орбитали опасалось, что при высадке в районах с благоприятным климатом колония очень быстро растеряет технический уровень и деградирует. Поэтому в качестве одной из точек высадки они выбрали зону, где нам будет тяжело выжить без сохранения минимальной техносферы.
В костре потрескивали поленья, выбрасывая вверх искры. Разведгруппа молча переваривала мое сообщение.
– Бесконечны Космос и начальственная глупость. Хотя насчет Космоса – спорное утверждение, – кажется, процитировал кого-то Ривлер.
– Я не утверждаю, что это действительно так, – торопливо сказал я. – Я так думаю, при выборе места основывались прежде всего на данных геологоразведки. Алекслав? – я обернулся к геологу.
– Что есть, то есть, – рассудительно заметил тот. – Зонды нарыли в пустыне к западу от нас кучу следов полиметаллов, восточные предгорья, по-видимому, богаты селитрой, а про железняк и уголь Димер уже сказал. Хотя без вылазки в район месторождений я вам ничего не гарантирую.
– Будет тебе вылазка. Как только соберем «скайер», – посулил Брянцев. – Ладно. Что у нас с микрофлорой? Она позволит выращивать земные растения?
– Пока я не вижу препятствий, – пробормотал я задумчиво. – Мы обнаружили близкие аналоги Rhizobium, Azospirillum, арбускулярной и гломусовой микоризы… Ривлер пропустил их через секвенатор и переслал полученные данные на «Семя», чтобы генетики Хоу могли поколдовать над геномами наших растений. С другой стороны, в наших генотеках хранится почти полный набор геномов земных микроэндофитов, и я уже внес их клетки и споры в почву на некоторых делянках. Дальше планирую сравнить скорость роста и урожайность.
– Хорошо. Только не забывайте, что наша задача – разработать надежные методики посева до наступления местной зимы, – напомнил Брянцев. – Шолд, а как успехи у тебя? Есть перспективы на предмет одомашнить местную фауну?
Зоолог вздохнул.
– Даже на Земле процесс доместификации требует куда как более долгого времени. Мы почти ничего не знаем о социальности местных животных или о их режимах питания. Нет, тут мы можем полагаться только на собственные силы.
– Но они хотя бы съедобны?
Шолд пожал плечами.
– Поэкспериментируем. Отклонения генетической кодировки от земной отсутствуют по большинству триплетов. Подавляющее большинство белков, образующих организмы кементарийских животных, расщепляются нашими пищеварительными ферментами, меньшинство проходит через кишечник напрямую. Сильные токсины не распространены, по возможности столкнуться с каким-нибудь местным аналогом рыбы фугу я могу только присоединиться к Варану – время покажет. Впрочем, тут я не скажу ничего нового – о принципиальной съедобности местной фауны данные нам передали еще лендеры НАСА. Не все витамины в наличии, и есть минимум парочка аллергенных соединений, но мы, во-первых, не планируем постоянно питаться местной фауной, во-вторых, уже начали работу по сооответствующим агентике и генотехнике.
Фил кашлянул, напоминая нам о своем существовании.
– Интересно бы знать, – проговорил он, – что думает Исследовательская секция о таком совпадении? Все существующие панспермические модели предполагают ненулевую эффективность на максимальном расстоянии не выше десятков-сотен астрономических единиц. А здесь – пятьдесят световых.
