– Мы обеспечивали безопасность владельцам конденсаторных установок, – предугадал мой вопрос ботаник. – И крали воду из опреснительной системы Ордполиса. Веселое было времечко, пусть и трудное.
– Обеспечивали безопасность? – переспросил Варан. – Я бы назвал это честным рэкетом.
– Попрошу! «Чистая Вода» не занималась откровенной уголовщиной, как некоторые банды! – возмутился Ривлер. – И не вырезала неактуалов забавы ради! Мы даже прикармливали в голодные годы иные поселки!
– Ну да, чтобы не растерять кормовую базу, – поддел его Варан.
– А как ты сделался оперфермом? – вмешался я.
Ривлер вгрызся в ломоть поджаренного хлеба с чаниной и на мой вопрос ответил мычанием. За него это сделал Брянцев.
– Облава, устроенная местной Самозащитой. Арест, принудительные работы на фитотронных фермах ОрдБиоТех.
– Угу, – подтвердил ботаник. Проглотил остатки бутерброда и продолжил: – Мне понравилось ухаживать за растениями, еще в банде я присматривался к работе вольных фермеров. Мне тогда было шестнадцать. Через некоторое время один оперферм заметил мой интерес, и меня перевели из перемещенцев в схолфермы. Кормили там получше, так что я подналег на учебу. Одолел десятилетнюю программу за три года, еще через пять подал заявку на перемещение в исследовательский отдел. Там меня и приметили люди Тро.
– Внушительная биография, – проговорил Алекслав. – Но тебе повезло, что ты вырос не в Антарктиде. Наши Самозащиты стреляют по ледовым пиратам без предупреждения.
– И не говори, – легко ответил Ривлер. – Впрочем, и у нас вырезали банды, которые засветились в чем-то чересчур кровавом. Помню, «Красная Дверь» однажды подорвала ветку ТрансАвстрала и распотрошила малый состав с сотрудниками. Через сорок минут прилетел страйкер – и стоянка «Красной Двери» превратилась в пар вместе с людьми и машинами.
– А я слышал, – подключился к диалогу Варан, – что Пацифик тоже предоставил в распоряжение Тро неактуалов из Китайской Полинезии.
– Неудивительно, – буркнул Тасерг. – У них жуткое перенаселение, контракты продаются за бесценок, и каждый год в неактуалку списываются десятки тысяч. Я лишь надеюсь, что эти ребята не составят для нас проблемы в будущем.
– Я думаю, опейчары Тро знали свое дело, когда отбирали людей для Проекта, – весомо произнес Брянцев. – Кстати говоря, Димер. Вы же тоже угодили в Проект из-под неактуалки?
– Из перемещенцев, Евгений, – усвоенные с детских лет правила этикета все же мешали мне звать масколона по нику. – Талнахский лагерь для перемещенных лиц. Хотя не буду врать, от неактуалки нас отделяло две с половиной секунды.
– Вы должны не любить владиросцев после этого, – сочувственно проговорил Алекслав.
– Какое здесь значение имеют земные нации? – я развел руками. – Масколон нашей Шестой – владиросец, но человек вроде бы неплохой. И вообще, земные распри, которые мы оставили, теперь давно уже достояние истории. Полутысячелетней давности.
Геолог отвернулся. Мне показалось, что он пробормотал что-то вроде «О, святая простота», но я не стал переспрашивать.
– Евгений, – рискнул вместо этого я полюбопытствовать. – А вы, кстати говоря, откуда родом? Судя по фамилии – Арка, Владирос или Красноярск?
– Не угадали, – усмехнулся масколон. – Я – косморожденный. Родился в десятом году на борту Лагранжа-3.
– О! – До этого дня я не встречал рожденных в космосе. Вернее, может, и встречал среди сотрудников Орбитали, но не интересовался их происхождением.
– А фамилия, – продолжил Брянцев, – досталась мне от прапрадедушки. Вот его Орбиталь действительно перекупила из Владироса. Тогда перекупка контрактов ГОК была редким явлением, но дедушка был, согласно семейному преданию, гениальным спецом в области безгравитационной формовки. Орбиталь выложила за него такую сумму, которой бы хватило на небольшой трансорбитальник.
По небу неторопливо скользила крохотная звездочка – должно быть, один из яваннодезических спутников «Семени», другим аппаратам на такой орбите делать было нечего. На секунду она померкла, затем скрывшая ее тень пролетела ниже, издав жалобный возглас. Шолд отвлекся от ужина и замолотил по панели айдима, подключаясь к инфракрасным сенсорам висящего над нами дрона. Тень продолжала носиться вокруг, я наконец-то сообразил, что ночного летуна привлекают ночные псевдомотыльки, слетающиеся к костру.
– Нравятся мне их хвосты, – пробормотал Шолд.
– Чем именно? – полюбопытствовал Ривлер, тоже наблюдающий за тенью.
– Довольно эффективное приспособление для руления в виде гибрида опушки и кожной перепонки. На Земле нечто похожее используют белки-летяги, но виверниды довели идею до технического совершенства. Почти не уступающего рулевым перьям.
– Как я уже говорил, – кивнул Ривлер. – Планета промежуточных решений, доведенных до предела совершенства. Шолд, а как терамнии обзавелись настолько развитым мозгом? Насколько я себе представляю, без плаценты не обеспечить потребное ему кровоснабжение.
– Я вскрывал яйца крепостных мышей, – с готовностью отозвался Шолд. – Мы обнаружили в верхней части яйца нечто… некий орган, связанный с хориоаллантоисом. Он служит дополнительным аэратором, вентилируясь через кольцо дыхательных трубок вокруг верхушки. Эта штука работает при снижении внешней температуры на гликолитическом принципе, так что много кислорода она не отжирает. В комплексе с газообменом через оболочку яйца она дает достаточно энергии для клеток мозга. Правда, остается пока загадкой, как яйца при этом избегают дегидратации.
– Как все сложно, – пробурчал Тасерг. – Неужели старое доброе деторождение не эффективнее?
– Эволюция не работает с идеальными решениями. Она работает с тем, что есть. И доводит до уровня, на котором организм неидеально соответствует имеющимся условиям – пока те не изменятся и на сцену не выйдут чуть более неидеальные организмы.
– Насколько я понимаю, терамнии все равно оказываются очень привязаны к своим гнездам? – не отставал от Шолда ботаник.
– В целом да, детеныши рождаются менее развитыми, – согласился тот. – Однако даже так они дают солидную фору, скажем, земным однопроходным. Плюс Исследовательская секция подозревает, что у находящихся в яйце терамний большинство клеток нервной системы значительно снижает активность, дополнительно экономя запасы кислорода. В общем и целом, они почти догнали по этому показателю земных млекопитающих, а иных и перегнали.
Вообще, – глаза зоолога заблестели, – терамнии и млекопитающие еще ближе друг к другу, чем может показаться. Дифференциация зубов, вторичное нёбо, постановка конечностей, анатомия слуховых костей, двойные мыщелки – совпадает большинство ключевых признаков. Даже яйцеполовые и выделительные пути разделены. Единственное, у кементарийских видов сильно варьируется число шейных позвонков. Хотя, – Шолд призадумался, – как минимум в пределах семейств оно совпадает… Любопытно.
– Значит, у нашей хозяйки хорошо получается с решениями, которые не нашли применения в земной истории, – задумчиво, почти про себя произнес Брянцев. – Любопытно. Может, так получится и с человеческим обществом?
