— Но… — Никола не могла скрыть смятения, — я думала, что сегодня придет Мишель.
— Верно. Я обо всем договорилась.
— Но если вы пробудете в Оксфорде весь день, то не сможете ее увидеть.
— Увидеть? Я вовсе не хочу ее видеть. Это все для тебя, моя милая.
— Но ведь она ожидает встречи с вами. Мне казалось, что вы сказали ей, будто хотите что-то обсудить.
— Не начинай каждое предложение с «но», милая. Твоя речь становится монотонной и утомительной. Конечно, когда она приедет, ты объяснишь ей, что произошла ошибка. Если хочешь, можешь сказать, что это я ошиблась, — великодушно предложила Торелли.
— Вы хотите сказать, что вообще не собирались с ней встречаться?
— Конечно, нет. О чем мне с ней говорить? Не понимаю, почему ты так удивлена. Тут нет никакого обмана.
— Немного неискренне, вам так не кажется?
— Милая моя, как же иначе, по-твоему, я добилась такого положения? — поинтересовалась Торелли. — Наслаждайся жизнью и попытайся выведать у нее все, что тебе нужно.
Торелли так радовалась, что было невозможно удержаться от слов благодарности, которых она так ожидала. После этого она облачилась в обманчиво-простой костюм, приказала Лизетт вызвать машину и в прекрасном настроении отправилась в Оксфорд. После недолгого раздумья Никола пришла к выводу, что ей ничего не остается, как принять сомнительную услугу Торелли. Когда в дверь позвонили, она успокоилась и была готова к любой неожиданности. Послышались шаги Лизетт, шум голосов, затем дверь в гостиную распахнулась, и на пороге появилась Мишель. Никола постаралась как можно естественнее и дружелюбнее приветствовать свою гостью. После этого она честно сказала:
— Боюсь, что я должна вас разочаровать. Мадам Торелли пришлось уехать в Оксфорд. Насколько я поняла, речь идет о какой-то важной рукописи. Она попросила меня передать вам самые искренние извинения и принять вас.
— Пока она не вернется? — быстро спросила Мишель.
— Нет, боюсь, что она вернется очень поздно, но…
— Жаль, что я не знала! Тогда бы я не пришла.
— У меня нет вашего номера телефона, — напомнила ей Никола. — Но раз уж вы пришли, выпейте чаю. Лизетт!
В этот момент Лизетт вкатила чайный столик, и Мишель нехотя опустилась на стул, который служанка и Никола называли «собственностью мадам».
— Что именно мадам Торелли хотела обсудить со мной?
— Точно не знаю, — призналась Никола. — Мне казалось, что вы все уже обсудили в Париже. Но она любит доводить все до совершенства, и ее интересуют даже мельчайшие детали. Уверена, она найдет время поговорить с вами до первой репетиции.
— Джулиан Эветт тоже любит доводить все до совершенства, — заметила Мишель. — Он почти не оставляет работы помощникам.
— Вы с ним уже работали? — спросила Никола.
— Нет. Но я часто бывала на его концертах в Канаде. Во время фестиваля.
— Именно тогда вы и познакомились с Брайаном Кавердейлом? И за последние недели хорошо его узнали.
— Почему вы так говорите?
— Он написал мне об этом в письме. Оно затерялось и пришло совсем недавно…
— Когда вы в Париже говорили со мной по телефону, вы упоминали об этом письме. Что он еще писал?
— Не возражаете, если я сначала задам вам вопрос? — Никола сама удивилась, как спокойно звучал ее голос. — Кем был для вас Брайан? Или вы для него?
— Разве это не странный вопрос от незнакомого человека?
— Это странный вопрос от девушки, которая собиралась за него замуж, — сухо ответила Никола. — Пожалуй, я буду с вами откровенна и выложу все карты на стол. Некто, кому можно доверять, сообщил мне, что в последние недели вы с Брайаном были очень близки. Я хочу знать, правда ли это?
Мишель затаила дыхание и неуверенно ответила:
— Нет, это неправда.
— Неужели? — Николе показалось, будто она сбросила с плеч невыносимый груз.
— Разве Брайан когда-нибудь упоминал об этом в письме? — небрежно спросила Мишель.
— Нет! Он писал обо всем просто и весело. Скорее, он связывал вас с Джулианом Эветтом, — с улыбкой вспомнила Никола.
— Правда? — Внезапно лицо Мишель стало спокойным. — Возможно, он знал, о чем говорит. Брайан не был главным мужчиной в моей жизни, им был Джулиан. Если хотите знать правду, не только был, но и есть.
Никола почувствовала, что улыбка застывает у нее на лице. Она пыталась подобрать какие-то слова: поздравить, удивиться или просто что-то произнести в ответ. Но у нее ничего не вышло. Вокруг все словно замерло. Она поняла, что, хотя правда о Брайане и сняла груз с ее души, ей вновь стало не по себе, когда Мишель назвала Джулиана своим мужчиной.
Глава 7
Еще долго после ухода своей гостьи Никола молча сидела в элегантной гостиной тети, устремив отсутствующий взор в пространство и пытаясь понять, что же с ней произошло. Теперь, когда она осталась одна, на страшное открытие уже нельзя было закрывать глаза. Ей мучительно было принимать мысль, что Джулиан Эветт может оказаться мужчиной Мишель. «Я не могу быть так несправедлива к Брайану, не могу», — убеждала себя Никола и изо всех сил пыталась представить его веселое и жизнерадостное лицо, но со смятением обнаруживала, что теперь его образ был покрыт легкой дымкой. Она не могла сказать, когда это впервые случилось. Просто воспоминания, связанные с Брайаном, были теперь как в тумане.
Рассудок подсказывал ей, что это должно, в конце концов произойти даже с самым дорогим человеком. Жизнь продолжается, все меняется, и страсть превращается в дорогие воспоминания. Однако Никола была в ужасе, оттого что могла заменить образ Брайана образом человека, ответственного за его гибель.
Она все еще пыталась убедить себя в том, что это всего лишь какое-то романтическое безумие, которое в конце концов пройдет, когда в гостиную вошла Лизетт с вечерними газетами. Она взглянула на Николу и заметила:
— Мадемуазель выглядит бледной.
Было так не похоже на нее беспокоиться о благополучии кого-нибудь, кроме хозяйки, что Никола поняла: она действительно выглядит очень удрученной. Она сделала усилие, чтобы взять себя в руки, и быстро сказала:
— Все в порядке, Лизетт. Когда вы ожидаете мадам?
— Когда она захочет приехать, — ответила служанка с чуть язвительной улыбкой. Хотя она боготворила землю, по которой ступала Торелли, но часто давала понять, что не питает иллюзий относительной своей хозяйки.
Торелли вернулась через полчаса. Очевидно, она провела очень приятный день. За превосходным ужином, сервированным Лизетт, она поведала Николе все подробности.
— Рукопись была скорее любопытным, нежели историческим открытием, — объявила она. — Это, несомненно, Керубини, но не в своем обычном ключе. Для меня ничего нет. Но все равно приятно, когда тебя так встречают. Оксфорд очарователен. А что произошло с тобой, милая?
