– Что? – стряхнула она с себя оцепенение. – Почему стоим?
– В дом ножками не желаете уже? – вскинул брови Женька, и только теперь она поняла, что действительно в «Парадизе». – Могу на руках отнести, если хотите.
– Прекрати, я задумалась просто.
– Котенок, перестань грузиться, все наладится, сама ведь знаешь. Иди ко мне. – Он притянул ее к себе и поцеловал, преодолевая сопротивление. – Не кусайся, получишь! – шутливо пригрозил он, когда Марина попыталась цапнуть его за губу. – Все, хватит, а то прямо тут что-нибудь случится. Пойдем домой, поедим, пока эти черти не приехали, да ты ведь и парик снять хотела.
До приезда Ветки и Николая она успела принять душ и стакан текилы, чтобы обрести душевное равновесие, сидела на балконе спальни в теплом халате и с распущенными мокрыми волосами, а Хохол, устроившись напротив, поглаживал ее ноги, вытянутые ему на колени.
– Может, чаю тебе принести? Позеленела вся, под глазами опять круги! – Хохол сильно нажал на правое колено, и Марина взвизгнула:
– Больно!
– Прости, котенок, не рассчитал, – он прижался к колену губами. – Прошло?
– Прошло. Голова теперь зато болит, – пожаловалась она, массируя виски пальцами. – Раскалывается просто, сил нет терпеть…
– Таблетку сейчас принесу. – Женька поднялся и пошел на кухню, а Коваль закрыла глаза, прислушиваясь к невыносимой головной боли.
Давно уже не напоминала о себе оперированная дважды голова, а стоило понервничать – и здравствуйте!
– Ох, как же плохо-то… – простонала Марина, не в силах терпеть невыносимую боль.
– Может, доктору позвоним? – предложил вернувшийся с таблеткой и стаканом воды Хохол.
– Если до утра не пройдет, придется звонить, – не открывая глаз, сказала она. Слишком хорошо помнила, как едва не умерла, пытаясь не дать прооперировать опухоль. Больше месяца потом не разговаривала, и повторять подобные эксперименты не собиралась. – Отнеси меня на кровать, – попросила, выпив таблетку. – Гости приедут – пусть ночуют, завтра все разговоры.
– Конечно, котенок.
Женька зашторил окно в спальне, включил кондиционер, чтобы стало попрохладнее, посидел возле нее немного и ушел встречать приехавших Кольку и Веточку.
– Спи, котенок, я их сам устрою.
Марине опять приснился Егор – они сидели с ним на каких-то камнях возле широкой реки и держались за руки. Он все время гладил ее пальцы и удивлялся, что они совершенно холодные, хотя на улице тепло, и пытался их согреть. Марина смотрела в его синие глаза и не могла насмотреться, боялась отвести взгляд, словно тогда произойдет что-то непоправимое, хотя куда уж еще-то… А он тянулся к ней с поцелуем, и Коваль с наслаждением целовалась с ним, забравшись на колени и обвив ногами его талию.
Когда же, проснувшись внезапно, поняла, что это вовсе не Егор никакой, а Женька, то даже почувствовала легкое разочарование и досаду.
– Ты что, котенок? Еще рано, – пробормотал он сонно, не выпуская ее из рук. – Куда вскочила?
– Покурю пойду. – Марина осторожно освободилась от его объятий, накинула халат и пошла на улицу.
Было еще совсем рано, часов пять, только-только рассвело немного, прохладный утренний воздух остудил горевшее лицо. Собаки лениво подняли головы, лежа возле будок, но, признав хозяйку, рухнули обратно. Коваль села в беседке, закурила, вытянув ноги на лавке. Надо же, как тихо, даже птицы еще спят…
– Привет, дорогая, – раздалось за спиной, и Марина едва не подпрыгнула от неожиданности.
– Ветка, идиотка, совсем сдурела?! Так и инфаркт недолго получить!
– Что ж ты такая пугливая стала, Коваль? – усмехнулась та, садясь на лавку напротив. – Скоро от тени своей шарахаться начнешь – так тебя Хохол запугал.
– При чем здесь Хохол? Он меня не пугает, скорее я его. Ты чего в такую рань подпрыгнула, еще даже шести нет?
– Поговорить с тобой хотела, пока никто не мешает и уши не развешивает, – ответила подруга, доставая из кармана шелкового халатика свои неизменные сигарки.
– О чем? – удивилась Марина.
– О жизни, дорогая ты моя. Зачем ты сюда приехала? – перешла в нападение ведьма, изучая бледное лицо Коваль голубыми прозрачными глазищами.
– Я здесь живу, если ты забыла.
– Я не об этом, – поморщилась Ветка, затягиваясь и выпуская дым ноздрями. – Ты ведь Ромашина своего спасать кинулась, да?
– С чего ты взяла? – не совсем натурально удивилась Марина, но с Веткой это не прошло – ведьма укоризненно покачала головой, снова выпустила облако дыма:
– Ой, не туфти, Маринка! А то я не вижу и не знаю! И то, что это не от любви вовсе, а просто из чувства справедливости, тоже знаю, потому что ты опять с Хохлом мутишь, и тебе с ним хорошо. Ты только на морду его глянь – он же светится весь, как тыква на американский Хэллоуин!
Марине стало смешно от Веткиных аналогий, и она закатилась во все горло, заставив ведьму тоже фыркнуть и захохотать.
– А серьезно – не крути мужику мозги, – отсмеявшись, продолжила Ветка. – Он ведь семью хочет, а с тобой какая семья?
– Ты не слишком далеко залезла в своих размышлениях о моей жизни, дорогая подружка? Назад-то выберешься? – насмешливо осведомилась Коваль, беря новую сигарету. – Мои отношения с Хохлом – это только наши с ним дела, и тебя там не стояло, как говорится. У нас все хорошо, все довольны, чего желать еще?
– Тогда зачем ты продолжаешь эту хрень с Ромашиным?
– Я?! Ты точно головой ударилась при аварии! Я его не видела ровно столько, сколько отсутствовала, о чем ты говоришь?
– Зато он чувствует, что ты не отпускаешь его. Знаешь, что он сделал, когда все это произошло? Он приехал ко мне.
– К тебе?! Тебя-то он откуда знает? – удивилась Марина, слегка шокированная Веткиными словами.
– От верблюда! Что он – первый день в городе живет, или ему сложно нарыть, кто и что возле тебя? Вот и приехал – помогите, мол, Виола Викторовна, хочу знать, где она, что с ней. Я, конечно, глаза по два рубля сделала, мол, о чем вы, гражданин начальник? А он – знаю, говорит, что вы подруги, что еще кое-что между вами есть, так уж будьте так добры, скажите хотя бы, жива моя Мариша или нет!
– А ты?
– А я что? – пожала плечами Ветка. – Не знаю я, говорю, ничего – давно не общались, да и в больнице лежу, сами видите. Ну, помялся он еще немного, да и отвалил, но ты бы видела, Маринка, какие у него при этом были глаза… как у собаки брошенной…
– Не дави на гниль, Ветка, – попросила Коваль, сморщившись от неприятных воспоминаний о том, что наделала. – Теперь уже ничего не исправить, а в тот момент мне действительно показалось, что я влюбилась, – он ведь совсем не такой, как те, кто окружает меня уже много лет, он совершенно другой, и этим меня привлек…И только потом, когда все между нами уже случилось, я вдруг поняла, что нельзя было. И подставила его, сама того не желая, – ты ведь знаешь, что Бес уцепился за мою связь с Ромашиным и стал его шантажировать. Представь – начальник ГУВД и бандитка! Это ж можно сразу чемодан собирать и валить отсюда добровольно-принудительно.
