– Ладно, разберусь, – буркнул тот. – Спасибо, можешь идти отдыхать.
– Ты зови, если что.
– Сказал же – иди! Позову.
Устроившись возле Коваль на кровати, Хохол прижался губами к ее макушке, осторожно обнял, едва касаясь ручищами.
– Спи, котенок, когда спишь, все проходит, – шептал он, целуя ее волосы. – Досталось тебе сегодня, маленькая моя… спи, я с тобой…
Его голос обволакивал, как одеялом, Марина закрыла глаза, прижав к груди Женькину руку, и пробормотала:
– Не уходи, Женька… не оставляй меня, у меня ведь больше никого нет…
– Нет, котенок, не оставлю. Спи.
Но сном то, что происходило с ней в эту ночь, вряд ли можно было назвать. К утру она устала и измучилась сильнее, чем за весь вчерашний день. Хохол тоже не спал, вскакивая всякий раз, едва только Марина начинала шевелиться. Часов в шесть он забылся, раскинувшись во сне по постели, и она выскользнула на балкон, прихватив плед и сигареты, села в кресло и замерла, глядя на встающее солнце. Сколько же опять навалилось, ужас просто… и тренера теперь нет, а до начала круга всего неделя, и где взять хоть мало-мальски приличного человека за такое короткое время?
«Ох, завязать бы глаза и валить отсюда, чтобы не нашли…»
В спальне залился трелью телефон, Марина вскочила, чтобы скорее взять трубку и дать Хохлу возможность хоть немного поспать, но чуткий Женька уже протягивал мобильник:
– Сдурел племянник твой, еще семи часов нет!
– Алло, Коленька, привет! – Марина мимоходом чмокнула Хохла в помятую со сна щеку и вернулась на балкон. – Не спится?
– Мариш, извини, что разбудил… Тут отец позвонил, сказал, что есть человек, который может нам помочь, – сообщил племянник, и Коваль не сразу поняла, о чем он.
– Еще раз, а то я плоховато соображаю.
– Я понял, что главного тренера у нас теперь нет, ведь так? Ну, позвонил в Москву, и отец сказал, что есть один специалист, правда, венгр, но всю жизнь живет здесь, даже в «вышке» тренировал.
Наконец-то до нее дошло – это ж Колька тренера искал и, видимо, нашел.
– Так-так, отсюда поподробнее! – включилась она. – Что за кадр?
– Мирко Младич, сорок семь лет, женат, детей нет, хороший тренер, сейчас рассматривает несколько выгодных предложений, но согласен выслушать и твое, – отрапортовал Николай. – Пиши телефон.
– Жека, ручку! Диктуй.
Записав координаты тренера, Марина попрощалась с племянником и бросила на лежащего Хохла весьма недвусмысленный взгляд, облизнув губы и томно улыбнувшись. Он захохотал:
– Ты невыносима! Тебя только дела возбуждают в последнее время!
– Неправда! – подкрадываясь к нему по постели на четвереньках, возразила Коваль. – Твои татуировки меня тоже возбуждают… и твои руки… и твое тело… – говоря это, она скользила грудью по его ноге, поднимаясь выше.
– Не делай этого! – взмолился Хохол, видя, куда она тянется губами, но было поздно. – Черт тебя возьми! – простонал он, вцепляясь ей в волосы. – С утра такая зарядка!
– Ты не очень возражал, – заметила Марина, потягиваясь, как сытая кошка.
– Отдохну пять минут и пойду кофе варить, – пробормотал он, прикрыв глаза, но Коваль поцеловала его, прикрыла простыней:
– Полежи, родной, я сама.
На кухне уже суетилась Даша, приветливо улыбнувшаяся хозяйке:
– На обед что готовить, Марина Викторовна?
– Борща хочу, Даш, нормального борща. – Марина насыпала в турку кофе и корицу, поставила на плиту.
Взгляд ее задержался на экране включенного телевизора – по музыкальному каналу крутили клип известного шансонье.
– Нет, Марина Викторовна, уж лучше я! – засмеялась Даша, ловко выхватывая у нее из руки турку, над которой поднялась шапка пены.
– Ой, черт, задумалась, чуть не проворонила! – виновато сказала Марина, доставая из шкафа поднос и чашки. Заметив удивленный Дашин взгляд, объяснила: – Хочу Женьку побаловать, а то все время он мне кофе варит.
– Он, Марина Викторовна, так изменился в последнее время, даже не верится. Я ж помню, какой он к нам пришел, все зыркал исподлобья, а теперь улыбается, шутит.
– Влюбился! – засмеялась Коваль, забирая поднос и отправляясь в спальню.
Хохол лежал, закинув за голову руки, и смотрел телевизор. Марина опустила поднос с чашками на кровать и сама забралась с ногами, устраиваясь удобнее. Женька перевел на нее взгляд, отрываясь от экрана, улыбнулся:
– Знаешь, котенок, это уже почти семья – ты кофе мне приносишь, я в постели лежу, как барин.
– И еще у нас борщ на обед, прикинь? – засмеялась она, вытягивая ноги. – И давно уже семья у нас с тобой, если вдуматься. Мне кажется, если ты вдруг уйдешь, я не переживу.
– И не надейся! Только если меня завалят.
– Дурак! – заорала она, едва не пролив кофе. – Не смей говорить этого!
– Это наша с тобой жизнь, котенок, – спокойно ответил он, беря с подноса чашку. – Я говорю так о себе, потому что тебя закрыть успею, если вдруг.
– Ну, не надо, пожалуйста! – взмолилась Марина, глядя на него. – Я прошу тебя, не надо, я не могу слышать этого! Ты ведь все, что осталось у меня в жизни…
– Все, не плачь, я больше не буду, – пообещал Хохол, погладив ее по щеке. – Чего Колька-то звонил?
– Тренера нашел, – вытирая глаза, пробормотала Марина. – Позвоню, поговорю. Думаю, что придется соглашаться на все условия – выбора нет, нужно играть. Знаешь, я давно поняла, что городу команда не нужна – где их хваленый попечительский совет? Егор погиб – и все, никому ничего не надо, все любят только победителей, а проигравших добивают, как гладиаторов в Древнем Риме.
– А чего ты ждешь, собственно? – поинтересовался Женька, отхлебывая кофе. – Звони.
Коваль взяла телефон и листок с номером, набрала и долго ждала ответа. Наконец услышала низкий мужской голос с едва заметным акцентом:
– Младич.
– Доброе утро, господин Младич, – произнесла она. – Вас беспокоит сестра Дмитрия Викторовича, Марина.
– А-а! – протянул он. – Я, признаться, не ждал, что вы позвоните, милая барышня.
– Почему? – удивилась она.
– Если честно, не понимаю, зачем вам. Футбол – дело не женское, и я никак не могу взять в толк, зачем вы влезли в это.
– Я не стану переубеждать вас…
– Мирослав Йожефович, – помог он, поняв причину паузы.
– Так вот, Мирослав Йожефович, я не буду доказывать вам что-то. Мне важно совсем не это. Согласитесь ли вы помочь мне, вот что занимает меня сейчас.
– У меня есть ряд предложений, которые я рассматриваю, так почему вам я должен оказать предпочтение? – неприязненно спросил Младич.
