– Прогноз – дело неблагодарное, Марина Викторовна. Как тут говорят – это футбол, мяч круглый, всякое бывает.
– Понятно.
Марина закурила, мрачно глядя на поле, по которому бегали футболисты. Младич стоял на бровке, орал какие-то команды. Он по-прежнему был одет в безукоризненный костюм от Армани и дорогие ботинки, что смотрелось странновато.
– Комбар, этот клоун вообще в чем-то другом ходит? – поинтересовалась Коваль у Матвея. – Такое ощущение, что и спит он в «Армани», пижон.
Хохол и Комбар заржали, оценив юмор, Женька протянул ей бутылку минералки:
– Попей, жарко.
– Не хочу. Ну, ладно, завтра поглядим, что вышло, – сказала Марина, поднимаясь с лавки. – Пока, Комбар.
– До свидания, Марина Викторовна, – отозвался Матвей.
На выходе со стадиона их поджидал сюрприз. Держась за руку Хохла, Марина вышла из центральных дверей и на парковке обнаружила картину весьма неприятную. Ткнув Женьку в бок, она кивнула головой в сторону своих машин.
– О-па! – протянул Хохол, глядя на окруженные милицейскими «уазиками» джипы и стоящих с руками на капотах охранников. – Что за финт?
– Сейчас выясним.
К Марине подошел невысокий майор, козырнул и попросил документы. Жизнь приучила ее носить все с собой, поэтому она протянула майору паспорт и права, он долго их крутил, словно сличая фотографии, потом вернул и посмотрел на Хохла:
– А вы?
Женька тоже спокойно предъявил паспорт.
– В чем дело, господин майор? – спросила Коваль, внимательно глядя на мента. – Что происходит?
– Ничего. Обычная проверка.
– Что-то новое, – заметила она. – Боретесь за правопорядок?
Но майор не настроен был шутить или вступать в дебаты, просто вернул Хохлу паспорт и приказал своим отпустить Маринину охрану.
– Можете ехать, госпожа Коваль.
Она недоуменно проводила взглядом милицейские машины, посмотрела на не менее удивленного Хохла:
– Женя, что это было?
– А хрен знает! – сплюнул он. – Сева, джипы шмонали?
– А то! – отозвался подошедший охранник. – Каждый коврик перетрясли, каждый винтик пощупали. Да, они с кинологом были, собаку запускали в «Хаммер».
– Так, стоп! Все понятно, – мгновенно сообразила Коваль. – Это ж они наркоту искали в моем джипе, вот что! Значит, кто-то запустил, что я толкаю. Поехали-ка к Бесу, пообщаемся.
– Думаешь, это он?
– Да при чем тут он, – поморщилась она, садясь в машину. – Я больше чем уверена, что это Макар, явно знает, что я в курсе его махинаций с Бесом. Не пойму только, зачем он опять на меня попер, просто наказание какое-то – никак не врубится, что я могу устать уговаривать и несколько сокращу продолжительность его жизни?
– Нет, Маринка, тут что-то другое, кто-то стоит за этим идиотом, вот я тебе клянусь, нечисто здесь, – задумчиво проговорил Хохол, сжимая зубами спичку.
– Женя, я ни с кем не конфликтую в последнее время, сам ведь видишь – живу себе тихонько, никого не напрягаю.
Он усмехнулся, перекинул спичку в другой угол рта:
– Да? Тогда кто же завалил вместо тебя, любимой, твоего Малыша? Ведь так концов и не нашли, ни наши, ни менты, – напомнил он, и Марине пришлось с этим согласиться.
У дома, где жил Бес, стояла красная «бэшка» Макара. «Очень кстати, – подумала Марина, выбираясь из джипа. – Сейчас все и выясним, раз уж сам приехал».
Хохол не разделял ее оптимизма:
– Я не стал бы при Бесе разборки чинить, особенно если он уже под кайфом. Неизвестно, чью сторону примет, что там в башке у него творится.
– Посмотрим, – уклонилась Марина, и они пошли в подъезд.
Охрана Беса расположилась на диванах прямо на площадке пятого этажа, здесь, кроме него, никто не жил, все три квартиры принадлежали ему.
– Здорово, бойцы, – поприветствовал пацанов Хохол. – Хозяин принимает?
– Ну, – отозвался худощавый, высоченный парень по кличке Гвоздь.
– Что – ну? Сходи, скажи, что Марина Викторовна приехала, – подстегнул Хохол.
– У него Макар.
– И что? – не понял Женька, и охранник пояснил:
– Просил не беспокоить.
– Гвоздь – вобью! – спокойно пообещал Хохол. – Оторви зад и скажи Бесу, что Наковальня ждет.
Гвоздю ничего не осталось, как встать и пойти в квартиру, откуда через пару минут он выскочил как ошпаренный:
– Входите, Марина Викторовна!
Хохол оттер его плечом, пропуская Марину перед собой, и она вошла в просторный холл.
– Сюда иди, Наковальня! – раздалось из глубины квартиры.
Картина, открывшаяся ее взору в гостиной, не порадовала – Бес полулежал на диване, рядом в кресле так же растекся Макар. На столике перед ними был рассыпан дорожками кокаин, валялись шприцы, резиновый жгут и мятая стодолларовая бумажка, через которую, видимо, кокаин и употребляли. Оба красавца были уже под кайфом, что явно читалось по их остекленевшим глазам и вялым движениям. Коваль молча приблизилась к столу и с размаху пнула его так, что он опрокинулся. Бес захохотал, а Макар вскочил на ноги и заблажил:
– Курва, твою мать! Тут дури на косарь зеленых, сука!
Хохол взял его за шиворот и поднял над полом:
– Извинись, тварь бацилльная! Кому говорю?!
– Пошел ты, псина! – огрызнулся Макар, суча ногами над паркетом. – Кто ты такой, чтобы мне указывать? Шлюхе своей будешь команды давать, понял?
Женькины глаза налились кровью, он размахнулся свободной рукой и врезал Макару в лицо:
– Я предупреждал, что порву тебя за каждое слово, урод?
– Отпусти его, Хохол, – перестав идиотски ржать, велел Бес, но Хохол не подчинялся ничьим словам, кроме хозяйкиных, а Марина молчала, в упор глядя на Беса. – Что уставилась?
– Да вот смотрю, во что ты превращаешься, Гришка, – спокойно отозвалась она, усаживаясь в кресло и доставая сигареты. – Хохол, отпусти страдальца.
Женька разжал пальцы, и Макар мешком плюхнулся на пол.
– Куда? Лежать! – заметив, что он собирается подняться, Хохол наступил Макару на руку, и тот взвыл от боли. – Я же сказал – лежать и не рыпаться!
Бес наблюдал за происходящим как-то отрешенно, без интереса, словно неважно ему было это все, не касалось, не трогало.
– Гришка, ты же умный мужик, – заговорила Коваль, наклонившись к нему и взяв за запястье. – Подумай, какой смысл калечить себя? Ради чего? Чтобы потом вот это дерьмо руководило тобой? – Она кивнула в сторону корчившегося на полу Макара. – Давай я помогу тебе?
– Как ты мне поможешь? – вяло поинтересовался Бес, перехватив ее руку и рассматривая висящий на ногте среднего пальца цветок из платины.
