– Ой ли? А Ветке подкидывал, я помню.
– То Ветка, а то – ты, – отрезал он, снимая куртку и накидывая ее Марине на плечи. – Замерзла?
– Замерзла. Там у Севы моя сумка, в ней фляжка была, принеси, погреемся.
Хохол принес фляжку с коньяком, но сам пить не стал, протянул ей:
– Не увлекайся только, опять засекут.
Это он о том, как однажды Марину показали в «Криминале», буквально через месяц после похорон Егора, она выходила из офиса «Империи» с этой самой фляжкой в руках, на ходу заправляясь коньячком, чтобы вернуть душевное равновесие. Откуда вынырнул этот парень с камерой, черт его знает, но Коваль, увидев объектив, нацеленный в ее сторону, выдала такую матерную очередь, что покраснела даже ее привычная ко всему охрана. Сюжетец получился, хоть сейчас на «Оскар» – поддатая Наковальня, с идеальной прической, макияжем и в безупречном деловом костюме, кроет матом как последняя вокзальная бомжиха. Да еще и фляжка в руке…
– Не боись, Хохол, прорвемся, – пробормотала Марина, отхлебывая коньяк. – О, блин, менты нарисовались! Тут же полквартала взлететь могло!
Среди приехавших было полно начальства, а полковник Грищук, новый начальник ГУВД, галантно поцеловал Марине руку, отводя подальше от оцепления:
– Замерзли, Марина Викторовна? Может, в машину ко мне?
– Спасибо, не стоит, – отказалась она.
– Ну, как знаете. Что на этот раз?
– Понятия не имею. Охранник пошел за перчатками, а машина стоит с отключенной сигнализацией, он под колеса заглянул, а там подарок.
– От кого, не думали?
– Вот как-то и не знаю! – развела Марина руками, едва не уронив в лужу Хохлову куртку.
– А ваша-то машина где? – полюбопытствовал Грищук, оглядывая площадь.
– Дома.
– Что так?
– Решила изменить привычке.
– Странно, не находите?
– Нет. У меня не только «Хаммер», еще и «Лексус» есть, и «Ауди», так что могу для разнообразия.
– А я вот другое слышал – что вы удивительно постоянны в выборе автомобиля, много лет ничего, кроме своего черного «Хаммера», не признаете, – протянул мент.
– Женская натура – штука забавная, господин полковник, а уж непостоянная какая – не дай бог! – Коваль насмешливо посмотрела на высоченного, худого Грищука снизу вверх.
Это граничило с хамством и пошлостью, но у Марины не было желания объясняться по поводу отсутствия «Хаммера», чтобы не вызвать ненужных вопросов и отвести подозрения от Хохла, а потому и пришлось удивить своей наглостью слишком уж дотошного мента. Грищук чуть смешался и отступил назад. Марина удовлетворенно улыбнулась, закуталась поплотнее в Женькину кожанку и, вынув телефон, набрала Ветке:
– Ветуля, вы уже дома?
– Да, приехали минут десять назад, – откликнулась подруга. – Ох, настырный пацан у тебя, Маринка! Всю дорогу лопотал: «Мама, мама!», ничем не уболтаешь! Данька ему и сказку включил, и сам чего-то рассказывать пробовал, а он ни в какую – мама, и все! Вы скоро приедете?
– Не знаю, Ветка, – вздохнула она. – Вы не ждите, ложитесь спать. Только Егора в детской укладывай, а не у меня, а то потом не уговоришь.
– Хорошо, не волнуйся.
Убрав трубку в карман, Марина представила, как ее мальчик плакал всю дорогу в машине, выговаривая свое первое слово, и ей захотелось поплакать самой, но нельзя, к сожалению, – не поймут.
Со стадиона тем временем спешно эвакуировали всех зрителей, персонал и игроков, игру пришлось отложить, Марину вызвал Колька, чтобы согласовать все с комиссаром матча. Уклонившись от объяснения истинной причины отмены игры, Коваль попросила решить все вопросы с директором клуба и главным тренером, сославшись на необходимость отлучиться по неотложному делу.
Уже почти совсем стемнело, когда приехал, наконец, сапер из МЧС, и милиция расширила кольцо оцепления, заставив Марину и ее людей отойти на безопасное расстояние. Специалист возился долго, Коваль от нетерпения дрожала, злясь на все и вся. Сложив взрывное устройство в контейнер, он отнес его в свою машину, что-то сказал Грищуку и уехал, а полковник подошел к Марине и сообщил:
– А взрывчатки-то солидно подложили вам, Марина Викторовна, не поскупился кто-то.
– Значит, завелся кто-то богатый и дурной в этом городе, – пожала она плечами. – Знать бы еще, кто именно.
– И я бы не отказался. А где, кстати, господин Орлов? Что-то ни слуху ни духу? – вдруг спросил Грищук, глядя на нее в упор.
– А ваша агентура не сообщила?
– Сообщила, – улыбнулся он.
– Тогда к чему лишние вопросы?
– Хотел услышать подтверждение от вас.
Марина посмотрела на него взглядом, в котором ясно читалось – дурак ты, ментяра, нашел, о чем спросить и, главное, у кого!
– Ладненько, давайте теперь в ГУВД прокатимся всей компанией, – пригласил радушно полковник, и отказаться от столь заманчивого предложения она не смогла.
Таких идиотских вопросов ей не задавали, кажется, никогда, а уж опыт общения с ментами был к этому моменту вполне достаточный. Марина злилась, путалась и еле сдерживалась, чтобы не послать допрашивавшего ее следователя по одному хорошо известному адресу.
– Что ж за козел-то, господи, – пробормотала она под нос, однако следователь услышал.
– Как там у вас – за козла ответишь? – недобро улыбнулся он. – Советую не забываться, гражданка Коваль!
– А заявление на стол начальнику ГУВД не хочешь?
– Да хоть жалобу в ООН! Так на чем остановились? Правильно, на том, какое отношение имеет ваш охранник Евгений Влащенко к кузнецовскому автосервису.
– У него и спроси, – огрызнулась она.
– И у него спрошу, не сомневайтесь. Так что?
– Я не слежу за личной жизнью охранников, мне бы как-нибудь со своей разобраться.
– При чем тут личная жизнь? Насколько я знаю, личная жизнь Влащенко и ваша – это одно и то же понятие.
– Которое, кстати, совершенно не касается вашего ведомства, – отпарировала Марина.
– Не скажите, Марина Викторовна. И все же настаиваю на своем вопросе – так что за дела у Влащенко в кузнецовском сервисе?
– Я не понимаю – какое это имеет отношение к тому, что я чуть на воздух не взлетела?
– Да самое прямое, Марина Викторовна, – сегодня ночью на сервис был совершен налет, остались одни головешки.
– И что – кто-то оставил там визитку Хохла?
– Вы напрасно иронизируете. Его видели там неоднократно, и за сутки до налета он тоже был там.
«О, твою мать! Ну, и как теперь мне выкрутиться, скажите? И как спасти безмозглого Женьку? Я-то знаю, что не его рук дело ночной налет, он всю ночь со мной был, мы занимались любимым видом спорта, но не рассказывать же об этом следаку в качестве алиби!»
