Марина вытянулась на постели, изогнувшись, как кошка, перевернулась на живот и пробормотала:
– Вот то-то и оно, что легенды.
– Я не понимаю, почему ты так любишь выглядеть монстром в чужих глазах? Нравится пугать людей?
– Честно? Нравится, – призналась Коваль, снова переворачиваясь на спину. – Ты не представляешь, какое это ощущение, когда при упоминании твоего имени какой-нибудь зарвавшийся коммерс бледнеет и начинает заикаться…
– Я столько о тебе слышал разного, что уже и не знаю, чему верить – со мной ты совсем не такая, как говорят, – задумчиво проговорил он, и Марина осторожно потрепала его за ухо:
– Остановись хоть ненадолго!
– Не могу, – промычал Ромашин. – Знаешь, вот об этом я мечтал – проснуться, и ты рядом – теплая, спящая, моя…
– Предупреждаю – спросонья я настоящая ведьма…
– Я тебя обожаю! – засмеялся он…
Марина уснула мгновенно, просто провалилась в сон, даже снов никаких не видела, только чувствовала руки Ромашина, нежно ее обнимавшие…
Почему в конце всегда наступает утро? Разве нельзя продлить время, которое доставляет счастье и удовольствие? Фразу «Утро добрым не бывает» придумали не алкаши, а любовники, именно им утром гораздо хуже, потому что расставание неизбежно, и это ощущается остро и отчетливо. Коваль стояла под душем и откровенно плакала, а Ромашин растерянно уговаривал ее:
– Зачем ты так переживаешь, Мариша? Ведь мы не навсегда расстаемся, мы обязательно увидимся… Хочешь, прямо завтра?
– Хочу… – всхлипнула она, и он обрадовался:
– Отлично! Значит, завтра, да? Ты поедешь танцевать, а я приеду к тебе, мне так понравилось, как ты это делала…
– Я совсем форму растеряла, – пробормотала Марина, обрадованная его словами – Малыш был необъективным в этом плане, для него не существовало ничего и никого лучше жены, и все, что она делала, было для него гениально и необыкновенно, а Ромашин слишком мало знал ее. – Да и нога болит сильно, весной всегда обострение.
– Ничего, ты все равно прекрасно выглядишь, я мог бы смотреть на тебя часами не отрываясь… Ты изумительная…
Ее пугала собственная реакция на происходящее, все эти слезы, сожаления. Марина боялась быть слабой, этот страх преследовал ее давно, с того самого момента, когда она познакомилась с Егором. Коваль боялась мужчин, которые были сильнее ее характером, но подсознательно ее всегда тянуло именно к таким. Однако до Малыша никому не удавалось подчинить ее себе хоть чуть-чуть. Нисевич не в счет – это было совсем другое, гипноз, зомбирование – что угодно. И только Егор Малышев… В Ромашине Коваль тоже увидела черты, присущие Егору, но бедняга-подполковник был слишком ослеплен ею, слишком влюблен и очарован, чтобы ему удалось даже то, чего смог добиться от жены Малыш.
Коваль привезла Ромашина почти к самому дому, высадив около небольшого скверика. Он долго не выпускал ее лицо из своих ладоней, все смотрел и целовал, целовал…
– Как мне прожить до завтра без тебя? – тихо спросил он, прикасаясь к ее губам.
– Саша, не надо, – попросила Марина, отвечая на его поцелуи. – Мы увидимся, когда ты скажешь, я не буду больше менять номер мобильника. Ты просто позвони, и я сразу приеду к тебе, бросив все…
– Я обожаю тебя, Маришка…
Кто бы сказал раньше, что мент будет называть Наковальню своей, – она б со смеху умерла…
Ромашин удалялся от машины твердыми шагами, решительный и уверенный в себе, напоминая чем-то погибшего мужа. Марина проводила его взглядом и, вздохнув, завела мотор. По дороге ей пришло в голову позвонить Хохлу и позвать его в город, но потом она решила приберечь это на вечер.
И не напрасно – Хохол с ней не разговаривал, молча отвернулся, когда Марина выпрыгнула из джипа и весело помахала ему рукой. Бросив ключи в сумку, она пошла в дом, толкнув стоявшего на крыльце Женьку плечом, но и на это он не отреагировал.
Она поднялась в кабинет, уселась там за стол и закурила сигарету, задумчиво уставившись в стену. «Вот черт… обиделся, понимаешь!» – с досадой подумала о Женьке, понимая, что злопамятный и вспыльчивый любовник теперь долго будет игнорировать ее.
Однако ему пришлось все же зайти к ней в кабинет:
– Там звонил Барон, хотел по оборудованию поговорить.
– Спасибо. Ты куда? – удивилась Марина, когда он пошел к двери. – Я тебя не отпускала!
– А я сам ушел! – нахамил он, захлопывая дверь.
– А ну, вернись! – заорала Коваль, шарахнув кулаком по столу, и он вернулся.
– И что? – спросил, прищурившись и внимательно изучая ее лицо. – Ты решила рассказать мне, где и с кем всю ночь гасилась?
– Кто дал тебе право поворачиваться и уходить раньше, чем я тебе это позволила?! – игнорируя его вопрос, рявкнула она.
– А я тебе не штатный телохранитель с окладом и договором, я – зэк бывший, и делать буду все, что сам захочу, – ощерился вдруг Хохол.
– Только не в этом доме! – отрезала Марина, закуривая и вытягивая ноги на угол стола. – Можешь валить и делать все, что сам захочешь, но только не рядом со мной!
– Что будешь делать, если уйду? – поинтересовался он.
– У меня есть штатные телохранители с окладом и договором, – в тон ему ответила Коваль. – Переживу как-нибудь. Да и зэков бывших вокруг меня тоже достаточно, так что не сильно пострадаю.
– Да, и кобеля ты себе тоже нашла, – подхватил Хохол. – Ишь, под глазами-то все синее, всю ночь работала?
Это было совсем лишним – Марина вскочила и врезала ему по морде:
– Забылся?! – Но он заломил ей руку за спину, зашипев:
– А ты не забылась?! Ты кого по морде хлещешь, Жеку Хохла?! Да я ж тебя сейчас…
– Что? – спросила Коваль, совершенно не испугавшись его слов. – Что ты сделаешь, Женечка? Убьешь меня? Я не боюсь. Или, может, изнасилуешь? Так не трудись – я и добровольно соглашусь.
Тут он сломался, заржал и выпустил руку:
– Умеешь ты все испортить! Так классно ругались, а ты опять весь кайф сломала! Прости меня…
– Хам трамвайный, чуть руку не вывихнул! – пожаловалась она, растирая болевшее запястье. – Ты хоть иногда головой думай, она ж тебе для этого и приделана! Пойдем сегодня куда-нибудь?
– Куда? – удивился он.
– Куда скажешь.
– Давай в «Шар», – предложил он, но Марина отрицательно покачала головой:
– Я же сказала – куда хочешь ты. И это точно не ресторан японской кухни.
– Моя ты умница! – засмеялся он. – Тогда – в «Тишину»?
– Заметано!
Она перезвонила Барону, решила все волнующие его проблемы по оборудованию казино и пообещала заехать в офис на днях. Закончив с делами, решила вздремнуть – слишком утомительная ночь была…
