— Чед, — выдохнула Ли, пока его губы ласкали ее шею. Его дыхание обжигало ее согретую сном кожу. — Ты не должен делать этого здесь.
— Подвинься.
— Твои родители…
— Они оба спят в своих креслах перед телевизором. Сегодня очень скучная игра. Подвинься, Ли.
Она повиновалась ему, отодвинувшись настолько, чтобы он мог лечь рядом с ней. Он накрыл их обоих пледом и нежно подтолкнул ее, чтобы она перевернулась на спину. Чед склонился над ней.
— Мы не можем…
— Ты так красива, — игнорируя ее лепет, произнес Чед. — У тебя такие синие глаза.
— Но с твоими им не сравниться.
— Неправда.
— Правда, — отбросив прочь осторожность и здравый смысл, Ли провела пальцем по его густым черным бровям. Она и не думала соблазнять его, но ее палец сам нашел дорогу, пробежав вдоль носа, обведя контур губ, приглашая к любовной игре. Чед отбросил всякую сдержанность и снова начал целовать ее неистово и страстно.
Чед расстегнул пуговицы на блузке Ли, не встретив никакого сопротивления, и его пальцы устремились к ее телу. Ее кожа ожила от его прикосновения. Чед с благоговением смотрел на нее.
— О, Ли, — вздохнул он.
Его пальцы играли с розовыми сосками, жаждущими его ласки. Они набухли, пока Чед наслаждался их видом, вкусом, нежностью. Они оказались такими чувствительными, когда он легко сжал их большим и указательным пальцами. Ли выгнулась ему навстречу, не сумев подавить стон наслаждения.
Чед опустил голову. Он целовал ее сосок, увлекая в водоворот страсти. Ли остро ощутила пустоту внутри себя, которую мог заполнить только Чед.
— Чед, — негромко воскликнула она, прижимаясь к нему.
— Я знаю, любовь моя, знаю. Я сам сгораю от желания, ты ведь это хотела сказать?
Его рука прикрыла ее грудь, словно защищая, а губы скользнули ниже. Он расстегнул ее брюки и добрался до ее пупка, лаская его резкими движениями языка.
— Ты просто восхитительна на вкус, — прошептал он. Чед наткнулся на тоненькую резинку ее узких трусиков. — Ли, я так тебя хочу. — Даже его голос был полон страсти. Ли ощущала его возбуждение. Его твердый член касался ее бедра.
И снова будто молния озарила все вокруг, и Ли пришла в себя. Она напряглась и оттолкнула его.
— Нет, Чед, — вдруг прошептала она. — Прости меня, но я не могу. Не здесь. Не так. Не…
— Тс-с, Ли, — он заставил ее замолчать. — Я не собираюсь делать ничего против твоей воли.
— Прости меня, — повторила Ли, зажмуриваясь. Она прочла в глазах Чеда понимание и терпение. Пожалуй, ей даже не хотелось, чтобы он так хорошо понимал ее и был таким послушным и терпеливым. Может быть, ему следовало переубедить ее. Ведь и теперь ее тело жаждало удовлетворения.
Но это неправильно. Она не сможет выйти за него замуж, а любовная связь — это не ее история, хотя все ее тело трепещет от страсти и желания. И если она ощущает такую пустоту, то как же должен чувствовать себя Чед? Она открыла глаза и увидела, что он пристально смотрит на нее.
— Ты должен меня ненавидеть за то, что я только что сделала с тобой, — сказала Ли. — Но поверь, я сделала это не намеренно.
— Я знаю, — услышала она спокойный ответ. — И если тебе станет от этого легче, то скажу, что я тоже, наверное, не смог бы любить тебя при подобных обстоятельствах. Сейчас не время и не место.
Ли лежала не шевелясь, а Чед приводил в порядок ее одежду.
Закончив, он наклонился к ней и прошептал:
— Как ты думаешь, мне когда-нибудь удастся увидеть тебя обнаженной? — Его улыбка была добродушной и лукавой.
— Ты невозможен, — застенчиво улыбнулась в ответ Ли.
Чед хохотнул.
— А разве тебе не любопытно взглянуть на меня без одежды?
— Нет! — торопливо проговорила она.
Он улыбнулся, его зубы блеснули в полутемной комнате.
— Лгунья. — Ее возражений он не стал слушать, а снова поцеловал ее.
Потом они разбудили Сару, и Ли надела на нее джинсовый комбинезон, получивший искреннее одобрение Чеда. Он понес девочку вниз по лестнице. На последней ступеньке Ли вцепилась в его руку.
— Как ты думаешь, твои родители что-нибудь заметят?
— Ты о вспухших сосках? Нет, не заметят, если ты не станешь при них расстегивать блузку. — Он рассмеялся, увидев выражение ее лица. — Они могут заметить только одно — что мне с трудом удается держать себя в руках и не прикасаться к тебе. Будь осторожна. Я могу потерять контроль над собой — и тогда берегись.
И в самом деле, пока они наряжали елку, Чед изо всех сил старался не прикасаться к Ли. Только один раз, когда они оказались в тени ели у окна, — комната была освещена только елочной гирляндой, — Чед подошел к ней, обнял за талию, привлек к себе и поцеловал в шею.
— Чед, немедленно прекрати! — прошипела Ли. Но он только хмыкнул и легко ущипнул ее за попку.
Они уже закончили наряжать елку. Ли остановилась рядом с Чедом и наблюдала, как его родители играют с Сарой. Они то и дело давали указания Ли и Чеду, как повесить игрушки, но все их внимание занимала малышка. И она явно не осталась к ним равнодушной.
— Чед, — негромко окликнула его Ли. По ее голосу он понял, что Ли хочет задать серьезный вопрос, и напрягся. — Что случилось с твоим отцом? Как он потерял ногу?
Огни рождественской елки отразились в глазах Чеда, но Ли заметила, что он колебался, прежде чем ответить:
— На него упал кусок арматуры, когда он тушил пожар.
По ее лицу он сразу все понял и отвернулся. Чед громко хлопнул в ладоши и поинтересовался у матери, чем можно подкрепиться.
Амелия и Стюарт выразили свое восхищение украшенной елкой, пока они ели пирог с пекановыми орехами и взбитыми сливками. А потом
Чед объявил, что пора везти Сару домой, пока еще не слишком поздно. Ли предложила:
— Если ты сможешь сложить ее вещи в сумку, я помогу твоей матери с посудой. Неловко оставлять это на нее одну.
Чед буркнул что-то в знак согласия, жалуясь при этом, что вещи Сары разбросаны по всему дому, но Ли не обратила на его слова никакого внимания. Стюарту поручили развлекать Сару, и он искренне обрадовался такому заданию.
Ли вытирала последнюю чашку, когда Амелия отобрала у нее и чашку, и полотенце и взяла молодую женщину за руки.
— Ли, ваш приезд сюда вместе с Чедом очень много значил для нас.
— Для меня тоже.
— Мы волновались из-за Чеда, — призналась Амелия.
— Из-за его работы?
— И из-за этого, конечно, тоже, но я говорю о его личной жизни. Мы боялись, что после Шерон он никогда больше не сможет никого полюбить. Побоится рисковать. Но мне кажется, что вас он очень любит.
